Наконец, дверь со скрипом отворилась, и лифтер кивнул им, оказавшись тем самым пареньком, который провожал ее до комнаты в тот вечер, когда Катя брала Ковчегово дерево из сейфа.
— Позвольте вам помочь, мисс Заболоцки!
— Нет, спасибо, мне не тяжело.
Весь ее багаж сводился к сумочке и саквояжу. Отец нес сумку с Ковчеговым деревом и чемодан. За остальной кладью можно будет послать коридорного, рассчитываясь за постой.
Когда дверь закрылась и лифт поехал вниз, Катя ощутила на себе взгляд лифтера и укоризненно посмотрела на него, чтобы дать понять, что не любит, когда ее разглядывают.
— Мисс Заболоцки!
— Слушаю, — напряженно отозвалась она, мысленно приказав: «Ни слова о позавчерашней встрече!»
— Тут о вас только что спрашивали.
— Кто?
— Мистер Джонс.
— Когда он приходил?
— Он и сейчас здесь.
— Где?
— Катя, хватит уже! — вмешался Заболоцкий. — Нам больше не о чем с ним говорить. Это лишь осложнит ситуацию.
— Но, папа, что ты имеешь против него?
— По-моему, он оказывает на тебя дурное влияние.
Катя испытывала искушение напомнить ему, что все маленькие девочки взрослеют, как он сам выразился, но вряд ли стоит делать это при лифтере.
Дверь открылась. Заболоцкий подхватил свой чемодан и повел Катю к стойке портье.
— Мистер Джонс огорчится, — провожая их взглядом, пробормотал под нос Фрэнки. — Это уж верняк.
* * *
Глядя на Шеннона, Инди старательно сдерживал смех: брюки оказались ему чересчур коротки, зато рубашка не в меру просторна.
— Ладно, сойдет на первое время, пока не удастся раздобыть тебе что-нибудь по размеру. Пошли наверх.
Выйдя в коридор, они вызвали лифт.
— На этаж выше, — распорядился Инди.
— Вы собираетесь навестить мисс Заболоцки? — скроил кислую мину Фрэнки.
— А что в этом плохого?
— Да так. Они выписались минут пятнадцать назад. Уехали.
Инди задержал закрывающуюся дверь лифта.
— Они не сказали, с чего вдруг такая спешка?
— Нет, сэр, но по-моему, мистер Заболоцки чего-то боится.
— Не знаешь, куда они поехали?
— Они не сказали, но по-моему, на вокзал.
— Спасибо.
Инди и Шеннон быстро вернулись в номер.
— Интересно, чего они испугались? — спросил Шеннон.
— Так давай выясним! Я укладываюсь, и через пять минут можно выходить.
— Но у меня никакого багажа! — возразил Джек.
— Вот и хорошо! Поможешь нести мой.
Катя мрачно смотрела в окно. Кондуктор уже объявил, что посадка кончается. Инди следовало бы сидеть сейчас здесь, но теперь слишком поздно. Они уехали без него, а это равнозначно заявлению, что он им не подходит.
Подобный оборот событий заставил Катю взглянуть на экспедицию по-новому. Если она ошиблась насчет Джонса, то могла заблуждаться во всем. Быть может, она сочла Инди подходящим для экспедиции лишь благодаря его молодости и привлекательности — именно по той причине, которая заставила отца отвергнуть его кандидатуру. В таком случае и видение о возвращении отца в Турцию и восхождении на Арарат возникло из-за Катиной осведомленности о его страстном желании попасть туда. Быть может, способность к предвидению — просто миф.
А что, если Ковчегово дерево — всего-навсего обугленное полено, а все ее видения — продолжение детских фантазий? А если никакого Ковчега не существует и вовсе? Но папа не стал бы лгать. Он видел Ковчег. Вот разве что…
В рассказе отца есть что-то настораживающее — будто концы с концами слегка не сходятся. Только Катя никак не могла уловить, в чем же именно.
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что шансы найти Заболоцкого с дочерью ничтожны. Приближался первый летний выходной, и на вокзале было буквально негде яблоку упасть, словно все жители Чикаго сговорились покинуть город одновременно.
— Если мы не найдем их в ближайшие пять минут, я бы предложил просто запрыгнуть на поезд и мотать отсюда, — сказал Инди.
— Давай хотя бы купим мне какую-никакую одежонку, — взмолился Шеннон. — Опять же, мне надо сходить в ночной клуб и раздобыть денег. Не могу же я уехать с пустыми руками.
— Джек, не валяй дурака! — Они шагали по платформе между двух поездов, оглядывая спешащих на посадку пассажиров. — Если ты заявишься в ночной клуб, можешь заранее считать себя покойником. А вещи можно купить и в любом другом городе. Одежду продают не только в Чикаго, знаешь ли.
Шеннон пропустил саркастическое замечание Инди мимо ушей.
— Капоне с подручными, должно быть, залегли на дно. Они меня не тронут.
— Хм, Джек, насколько я помню, Капоне говорил, что если играешь не по его правилам, он опускает занавес. Я ему как-то верю. По-моему, он всегда держит слово, когда речь заходит об искоренении врагов.
— Тогда не знаю, Инди, — развел руками Шеннон. — В таком случае, куда ехать? В Нью-Йорк?
— Черта лысого в Нью-Йорк! Если уж ты на мушке, то Нью-Йорк ничуть не лучше Чикаго. А то и похуже.
— Нет, вы только послушайте! Ты говоришь, будто сам из Шеннонов. Боже, я все-таки тебя испортил.
— Да заткнись ты, Джек! У меня свои счеты с гангстерами, и тебе это прекрасно известно.
В свое время Инди без утайки поведал Шеннону о Джулиане Рее — нью-йоркском букмекере, промышлявшем темными делами. Тот организовал тотализатор, поставив против возвращения полковника Фосетта с доказательствами существования затерянного города в джунглях Амазонки. Позднее Инди довелось выяснить, что его же собственный руководитель Виктор Бернард — одержимый игрок, объединивший усилия с Реем, дабы помешать Инди добраться до Амазонки. Бандитам Рея и самому Бернарду едва-едва не удалось довести свой план до воплощения.