— А, да-да, — без воодушевления отозвался Инди. Это сейчас интересовало его в последнюю очередь. — Ты думаешь, стоит?
— Ничего не могу тебе обещать. Но мне, и правда, хочется, чтоб ты пошел. Сделай мне такое одолжение. И потом, тебе стоило бы повидать его дочь Катрину. Я влюбился в нее, хотя говорил с ней всего пару минут.
— Влюбился, а? — кривляясь и морщась, Инди надевал рубашку. Шеннон по натуре независим и так просто не влюбляется. Более того, прежде он лишь единственный раз признался в подобных чувствах.
— Ага, по-моему, да. По-настоящему.
Инди было наплевать и на девушку, и на ее отца, но он понимал, что идти на попятную поздно — тем более, после того, как Шеннон оплатил его номер в «Блэкстоуне».
— Объясни-ка мне еще разок, о чем он будет толковать в церкви?
— Во-первых, я этого не говорил еще ни разу, по-моему. Вообще-то он собирался выступить в литовской церкви на Вуд-стрит, но когда тамошний пастор сообразил, что об этом станет широко известно, то пошел на попятную. У большей части его паствы на родине остались семьи, и он побоялся, что это навлечет на них беду.
— Русские не имеют власти на Литвой.
— Дай срок, — возразил Шеннон. — Я слыхал, у них серьезные виды на Европу.
— Значит, ваш священник предложил свою церковь, — оглядываясь в поисках туфель, заключил Инди.
Шеннон отыскал его туфли под кроватью и вручил владельцу.
— В нашей конгрегации ни русских, ни литовцев, — он ухмыльнулся. — Но наши двери открыты и для литовцев, и для всех прочих любопытствующих. Событие обещает быть интересным.
— Ладно. Сегодня я не стану напрягаться. Увидимся вечером.
— Великолепно! Инди, у меня на сей счет весьма добрые предчувствия.
— В каком это смысле?
— Я почти уверен: тебе эта встреча что-то даст.
«Добрую порцию смеха», — подумал Инди, но вслух говорить этого не стал.
* * *
Он перечитывал статью в «Чикаго Трибьюн» уже второй раз. Читал он медленно и внимательно, чтобы не упустить ни одного слова. Хоть он и прожил в Америке десять лет, но владел английским хуже, чем следовало бы. В статье шла речь о планах поисков Ноева ковчега на горе Арарат, расположенной в Турции — на его родине. Надо что-то предпринять, чтобы остановить Заболоцкого, пока не поздно.
— Что ты там вычитываешь? Вид такой, будто ты собрался прожечь газету взглядом.
Исмаил поднял глаза на свою молодую жену Джейлу, залюбовавшись ее черными как вороново крыло волосами, рассыпавшимися по плечам. Она только что уложила полуторагодовалого сынишку в колыбельку для послеобеденного сна.
— Сама глянь.
Джейла пробежала статью глазами куда быстрее мужа, потом снова посмотрела на него.
— И что же ты думаешь?
— Этого нельзя допустить. Час явить миру Ковчег еще не пробил. Ты же знаешь священное писание. Искупитель еще не пришел.
— Не говори так, будто ответственность за судьбу мира лежит на твоих плечах. Если тот человек хочет поехать в Турцию, тебе его не остановить.
— Но он должен быть остановлен!
— Исмаил, ну пожалуйста! Тебе следует подумать о семье. Может, он передумает или вовсе ничего не найдет. Подумай о детях.
Она права. Может, из этой затеи ничего и не выйдет. Но все равно, стоит немедленно связаться с братом и предупредить его. Самого Хасана найти нелегко, но в Стамбуле есть люди, которые доставят весточку Исмаила брату.
Отодвинув стул, он поднялся.
— Ты куда? — встревожилась жена.
— Не беспокойся, — взял ее за руку Исмаил. — Только пошлю телеграмму в Стамбул. Следует сообщить Хасану, а уж он сам обо всем позаботится.
* * *
Влага висела в воздухе липкой пеленой, но когда Инди покинул «Блэкстоун» и зашагал вверх по Мичиган-стрит, с озера потянуло свежим ветерком. Под вечер прошел дождь, и скользкие тротуары блестели, как зеркала. Церковь Шеннона находилась примерно в миле южнее отеля, поэтому Инди решил прогуляться пешком.
Теперь он радовался, что заставил себя выйти. Прогулка дала возможность проветриться и размять больные, ноющие конечности. Доктор, наверное, порекомендовал бы обратное, но кто, как не сам Инди, может знать особенности своего организма и его способность быстро оправляться от ран.
В конце-то концов, он и так весь день в отеле то отмокал в ванне, то валялся в постели, то заказывал еду в номер. Ушибы все еще ныли, но Инди чувствовал себя не в пример лучше, чем утром. Впрочем, он все равно не ускорял шага и намеревался лечь пораньше, чтобы на завтрашней встрече с Ангусом О’Мелли не выглядеть помятым.
Сегодня днем Инди звонил на кафедру археологии Чикагского университета; там сказали, что О’Мелли вышел. Когда же Инди назвался, секретарша сразу сообщила, что О’Мелли получил его телеграмму и хотел бы встретиться с доктором Джонсом как можно быстрее.
— Меня это вполне устраивает, — откликнулся Инди и назначил встречу на завтра, на половину третьего.
— Ой, подождите минуточку! — встрепенулась секретарша. — Доктор О’Мелли только что вошел. Я ему скажу, что это вы звоните.
— Индиана, как поживаете? — загрохотал в трубке голос О’Мелли. Инди даже пришлось отвести ее подальше от уха.
— Прекрасно. Я только вчера приехал. — Подобное самочувствие вряд ли пристало называть «прекрасным» — но не рассказывать же, что едва приехав, направился прямиком в бордель, откуда угодил за решетку, а там был ночью избит Аль Капоне и еще парой гангстеров. — Пожалуйста, зовите меня просто Инди.