— В ветхозаветные и задолго до того. Но позволь мне сперва досказать начатое. Смит как раз переводил отколовшийся фрагмент одной книги, когда вдруг осознал, что читает историю библейского Потопа.
— Шутишь, небось? Ты имеешь в виду тот потоп, о котором писал Моисей в Книге Бытия, когда был Ноев ковчег?
— Правильно. Но версия, которую переводил Смит, была написана задолго до еврейской. Поражает в ней то, что история практически та же самая, за исключением имен божества и Ноя.
Шеннон внезапно издал ликующий вопль, подскочил с места и, воздев руки над головой, начал помавать ими в воздухе.
— О, да! Хвала Господу!
— Что стряслось? — встревожился Инди.
— Мне только что было дано откровение.
— Ты о чем?
— Не могу поверить… Наоборот! Я верю! Верю!
— Джек, угомонись…
— Послушай! Ноев ковчег! В самую точку! Аллилуйя! Для меня прозвучал глас Господень! По-моему, тебе предначертано завтра вечером пойти в церковь со мной.
Инди тут же решил, что обрушившиеся на семью Шеннонов беды в конце концов сказались на рассудке Джека.
— Джек, ты сядь и сделай глубокий вдох.
— Думаешь, я рехнулся, а? Ошибаешься. Завтра вечером, Инди! Это важно.
— Джек, я же тебе говорил, что ничуть не против твоих походов в церковь. Хвали Господа и читай Библию сколько угодно, но не пытайся затащить в свой храм меня, ладно?
— Ты не понял! Завтра вечером там будет человек, особый гость, собирающийся прочесть проповедь. Мне кажется, ты должен его послушать.
— Зачем?
— Его проповедь называется «Библейский Потоп». Он собирается говорить о Ноевом ковчеге. Фактически говоря, он забирался на гору… гору…
— Арарат.
— Правильно. Он забирался на гору Арарат и нашел Ноев ковчег.
— Это он так говорит, — без энтузиазма откликнулся Инди. — Джек, ну, сам подумай. Давай мыслить рационально. Если бы он нашел Ноев ковчег — как по-твоему, разве об этом не раструбили бы на весь мир? Черт, да Ковчег, наверно, уже стащили бы с горы и выставили на обозрение на всемирной ярмарке.
— Инди, не суди поспешно, а? Ты отвергаешь его рассказ, даже не выслушав.
— Того, что я слышал, вполне довольно. Ноев ковчег — это легенда, миф. Боже мой, да нет там никакой деревянной ладьи, на которую можно поглядеть, если влезть на вершину.
— Ты даже не хочешь его послушать, а? — Шеннон казался сильно огорченным. — Ты настолько убежден, будто мы, так называемые врали-евангелисты, заставим тебя чему-то поверить, что заранее не веришь ни одному слову. А если он, и правда, нашел Ноев ковчег? Можешь ты это на минутку допустить?
— Ладно, извини, — поднял Инди ладонь, понимая, что Шеннон прав. Он реагировал на слова Джека точно так же, как большинство его прежних коллег отреагировали бы на его рассказ о собственных переживаниях. О переживаниях, которые сам Инди не мог истолковать или до конца осознать. Он никогда не рассказывал коллегам, не считая самых общих деталей, что произошло с ним в Стоунхендже. Не проронил ни слова ни о загадочном воздействии камня под названием Омфалос, ни о своей странной беседе с любезным старцем, назвавшимся чародеем Мерлином. Нельзя сказать, чтобы Инди недоставало отваги поведать обо всем — просто он считал эти переживания глубоко личными. Кроме того, как же убедить хоть кого-нибудь в достоверности подобных событий, если он и сам их до конца не постиг?
— Знаешь, что я тебе скажу? Если сумеешь вытащить нас отсюда, я охотно пойду с тобой завтра вечером.
— Великолепно! Не беспокойся. Утром мы отсюда выйдем, уж это я обещаю.
— Обещай еще кое-что.
— Что именно? — осторожно уточнил Шеннон.
— Будь любезен, больше не ори мне в ухо свои аллилуйи.
Оба рассмеялись. Инди понял, что их дружба получила новое подтверждение.
До утра оставалось еще несколько часов, так что Инди решил хоть немного поспать и забыть о случившемся. Он уже вытянулся на нарах, когда Шеннон снова подал голос:
— Слышь, а ты так и не досказал свою историю про мужика по фамилии Смит.
— А, ага, — вспышка шенноновского энтузиазма заставила Инди напрочь позабыть о Смите.
— Ты сказал, что он перевел книгу с рассказом о Потопе, только куда более древнюю.
— А, ага, — вспышка шенноновского энтузиазма заставила Инди напрочь позабыть о Смите.
— Ты сказал, что он перевел книгу с рассказом о Потопе, только куда более древнюю.
— Верно. Человека, который построил ладью и спас животных, звали Утнапиштим.
— Значит, было два Ноя? — озадаченно спросил Шеннон.
— Не знаю. Но суть другом. Я веду к тому, что работа потребовала от Смита предельной концентрации и сказалась на его рассудке. Закончив делать перевод одного из важнейших фрагментов, он вдруг заявил коллегам: «Я первый человек, прочитавший этот текст после двух тысячелетий забвения». Затем как-то странно зарычал и начал срывать с себя одежду. Прожил он после этого совсем недолго. Ему было всего тридцать шесть.
— Да небось, ты сам это выдумал.
— Нет, ничуть.
— По-твоему, он был одержим дьяволом?
— Нет. Я же сказал, что перевод древних языков может довести до безумия, а мне не хочется следовать по стопам Смита.
— Понимаю, но…
В этот момент в коридоре хлопнула входная решетка, и Шеннон вскочил.
— Быть может, мы выйдем отсюда раньше, чем я думал!