— Неужто ты думаешь, что вор мог это сделать один, без чужой помощи? — спросил Нванкво.
— Конечно, нет. Без колдуна тут дело не обошлось.
Перерезав козам горло и собрав кровь в миску, они повесили туши над костром палить, и к запахам приготавливаемой пищи примешался запах паленой шерсти. Потом они обмыли туши, разрубили на куски и отдали мясо женщинам, которые варили похлебку.
Все шло своим чередом, ничто не нарушало размеренного ритма труда в муравейнике, как вдруг откуда-то издалека донесся громкий крик: «Ой-й ий-й-й-о-о! Та, что машет хвостом, отгоняя мух, сбежала!» Все до одной женщины тотчас бросили работу и кинулись на крик.
— Всем убегать нельзя, так у нас вся еда пригорит! — крикнула жрица Чиело. — Пусть трое или четверо останутся!
— Верно, верно, — подхватила другая женщина. — Надо разрешить кому-то остаться здесь.
Пять женщин остались присматривать за горшками, в которых варилась еда, все же остальные побежали ловить сорвавшуюся с привязи корову.
Как только она была поймана, они отвели ее владельцу, и тот немедля уплатил большой штраф, который деревня налагала на каждого, чья корова заходила на чужой участок и учиняла там потраву. Взыскав штраф, женщины собрались в кучку, чтобы проверить, все ли выбежали на улицу, когда раздался крик.
— А где Мгбого? — спросила одна из них.
— Она больна, с постели не встает, — ответила соседка Мгбого, — У нее иба.
— Еще нет Уденкво, — сказала другая. — Но ее малышу не исполнилось двадцати восьми дней.
Те женщины, которых жена Обиерики не просила ей помочь, разошлись по своим хижинам, остальные вернулись во двор Обиерики.
— Это чья корова была? — поинтересовались женщины, которым позволили остаться.
— Моего мужа, — сказала Эзелагбо. — Кто-то из малышей открыл калитку загона, она и сбежала.
Вскоре после полудня принесли первые два кувшина с пальмовым вином — дар родственников жениха. И тут же налили по чаше-другой уставшим от стряпни женщинам, чтобы им веселее было готовить. Отнесли вина и невесте и ее подружкам, которые легкими прикосновениями бритвы клали последние штрихи на прическу невесты и натирали соком красного дерева ее гладкую кожу.
Когда начал спадать полуденный зной, сын Обиерики Мадука длинной метлой подмел двор перед отцовским оби. Словно только того и ждали, начали прибывать друзья и родственники Обиерики. На плече у каждого мешок из козьей шкуры, под мышкой скатанная козья шкура. Некоторых сопровождали сыновья, они несли деревянные, украшенные резьбой скамеечки. Среди гостей был и Оконкво. Гости уселись полукругом и завели разговор о том о сем. Теперь дело было за родственниками жениха.
Оконкво вытащил свою табакерку и протянул ее Огбуефи Эзенма, сидевшему рядом. Эзенма постучал ею по колену и, прежде чем угоститься понюшкой, тщательно обтер о себя левую ладонь. Движения его были мягки и неторопливы.
— Надеюсь, — сказал он, — наши новые родственники принесут много кувшинов с вином. Хоть их деревня и славится своей скупостью, но они должны знать, что наша Акуэке годится в невесты самому царю.
— Меньше тридцати кувшинов они не осмелятся принести, — заметил Оконкво, — А не то я им выложу все, что о них думаю.
В этот момент Мадука, сын Обиерики, вывел из загона козу-великаншу, чтобы показать ее родственникам отца. Коза вызвала общее восхищение, и все сошлись на том, что лучшего подарка и не придумаешь. Потом козу снова увели в загон.
А вскоре начали прибывать родственники жениха. Сначала потянулась вереница мальчиков и юношей с кувшинами вина. Родственники Обиерики вели счет кувшинам. Двадцать, двадцать пять. Затем наступил довольно длительный перерыв. Хозяева стали многозначительно переглядываться, словно хотели сказать: «А что я говорил!» Но тут подоспели новые кувшины. Тридцать, тридцать пять, сорок, сорок пять. Хозяева одобрительно закивали головами, как бы говоря: «Ну вот, теперь они ведут себя по-людски!» Всего насчитали пятьдесят кувшинов. А вслед за юношами и мальчика прибыл Ибе, жених, и с ним старейшие члены семьи. Они уселись полукругом на землю против хозяев, образовав таким образом замкнутый круг. Кувшины с вином стояли в середине. Тут из внутреннего двора появилась невеста, ее мать и еще несколько женщин и девушек. Они обошли гостей и поздоровались со всеми за руку. Первой шла мать невесты, за ней — невеста, а за невестой все остальные. Замужние женщины надели в этот день свои лучшие наряды. Талии девушек опоясывали красные и черные джигиды, а на щиколотках позвякивали медные браслеты.
Когда женщины ушли, Обиерика вынес орехи кола и предложил их родственникам жениха. Первый орех разломил старший брат Обиерики.
— Да будем все мы живы! — сказал он.
Первый орех разломил старший брат Обиерики.
— Да будем все мы живы! — сказал он. — И да будет мир между нашими семьями!
В ответ грянуло:
— Ии-и-и!
— Сегодня мы отдаем тебе свою дочь. Она будет тебе хорошей женой. Она принесет тебе девять сыновей, как и наша прародительница.
— Ии-и-и!
Старейший из гостей ответил:
— Это будет и для вас хорошо, и для нас хорошо!
— Ии-и-и!
— Не в первый раз. берем мы в жены ваших дочерей. Мать моя была родом из вашего клана.