— И что же делать? Могилу копать?
Она посмотрела — вокруг ни одного подходящего инструмента не наблюдалось, да и каменистая почва исключала любую возможность землеройных работ.
— Или поцеловать? — выдвинула альтернативное решение проблемы Медуза. — Он же меня оживил поцелуем! Может, и у меня получится? Конечно, если бы он был каменным, я бы за водичкой к Мутным колодцам сбегала, но не знаю, действует ли она на живых людей? Или поцеловать?
— Да целуй уже! — произнес Бенедикт, приходя в сознание. — Целуй, не то точно могилу придется копать!
— Почему?
— Потому что я умру без твоего поцелуя.
— Смотрите, — сказала одна из гарпий, по пояс свесившись из окна.
Птицебабы роем вылетели из курятника и опустились к подножию башни. Плотным кольцом окружив влюбленных, они рыдали от умиления, наблюдая за целующимися. Гарпии были на удивление романтичны, страсть к мелодрамам была у них в крови. Это качество немного скрашивало их повседневную скандальность.
— Как романтично! Как романтично! — клекотали они, но молодые люди не слышали их, поглощенные друг другом.
Медуза и не вспомнила о том, что хотела прогуляться по миру своего детства. Она прижалась к груди Бенедикта и мысленно благодарила Мексику за то, что та подсказала ей, как избавиться от страшного взгляда. Она бы не смогла находиться рядом с любимым и не смотреть на него. Все равно бы не удержалась и взглянула — и этого было бы достаточно, чтобы превратить его в камень. А Бенедикт вообще ни о чем не думал — любимая рядом, и это уже счастье. А пережитого недавно потрясения, вызванного предстоящей разлукой, пусть воображаемой, было достаточно, чтобы заново оценить и присутствие любимой в своей жизни, и саму эту жизнь.
— Как романтично, — продолжали умиляться гарпии, когда парочка прошла мимо их гнездовья, поднимаясь по винтовой лестнице.
— Нашла своего? — спросил старый Василиск, когда они миновали верхнюю площадку.
— Только не открывайте глаза, дедушка, — испуганно воскликнула Медуза. — Он не каменный.
— Да я и так вижу, — ответил старик, не поднимая век.
— Как это вы видите, — удивилась Медуза, — если глаза закрыты?
— Внутренним взором вижу.
Не муж у тебя будет, а ангел.
— Я не считаю это недостатком, — пробормотал Бенедикт.
— Ну это с какой стороны посмотреть. Кстати, будешь в Канцелярии — Большому Боссу привет передай.
— Хорошо, — ответил Бенедикт и удивленно воскликнул: — А вы откуда его знаете?
— Да оттуда же, откуда и ты, — продребезжал Василиск и скрипуче рассмеялся.
Кресло-качалка в ответ на этот смех покачнулось и протестующе скрипнуло, предупреждая о своем преклонном возрасте и долгой амортизации.
— Вы тоже его племянник? — выдвинул предположение ангел.
— Нет, я его бывший советник по мирам в стиле фэнтези, — ответил старик и рассмеялся еще громче, вспомнив что-то свое, давнее, что-то из прошлой жизни в Небесной Канцелярии.
— Вы шутите?
— Конечно, шучу, но… в каждой шутке есть доля шутки. Ты никогда не задумывался, откуда берутся в параллельных измерениях волшебники, ведьмы, колдуны, маги, великие ученые, гениальные поэты и художники? А также прочие певцы и, так сказать, герои?
— Нет.
— Подумай на досуге. — Василиск хитро улыбнулся и захрапел.
Парочка пошла дальше. Бенедикт вовсю старался произвести впечатление на невесту. Он рассказывал ей разные истории, пересыпая их стихами. Девушка слушала его и смеялась звонко, словно хрустальный колокольчик.
Когда они вышли из башни отшельника Амината, дождь почему-то кончился.
Взявшись за руки, влюбленные пошли к зачарованному лесу Акавы, а башня вдруг сорвалась с места и отправилась следом.
— Иди назад, домик, — топнула ножкой Горгона. — Кому сказала! Ты же весь лес перетопчешь.
Башня послушалась и вдруг исчезла, наверное, нашла новое дождливое место.
Глава 16
ЖЕНСКИЙ ВАРИАНТ КОМПЛЕКСА НАПОЛЕОНА
Хасан вел ковер-самолет не просто хорошо, а прямо-таки виртуозно. Не каждый таксист рискнул бы перелететь через перевал. Были случаи, когда воздушные потоки просто переворачивали летающие половики. Но у Хасана была врожденная способность к воздухоплаванию, и чутье ни разу не подводило толстяка. Вот и сейчас он сидел, свернув ноги калачиком, и только успевал командовать:
— Вира! Вира, вира, сказал… Майна… мал-мала майна… Многа вира! Вах, шайтан половик, кому киричал — вира!
Акава стояла на самой кромке ковра и напряженно смотрела вперед. Белое платье плотно облегало стан, зеленый плащ развевался на ветру, словно флаг, волосы взлетали над головой зеленым облаком. Ветер свистел в ушах, бил в лицо, но Акава, казалось, не замечала этого. Она думала. Ей казалось, что, вернув свой настоящий облик, она будто вернулась в далекое детство, когда все в жизни было просто и понятно. Может, поэтому и увлеклась развлечениями, забыв о супруге? Еще женщина подумала о том, что по инерции послушалась тестя. Сказал Барон лететь на ковре-самолете, она и полетела. Нет бы в птицу перекинуться — быстрее бы было. Королева оборотней хотела было осуществить превращение, но вдруг подумала о том, как отнесутся жители Рубельштадта, которые никогда ранее с оборотнями не сталкивались, к такому представлению. Да и Самсон, если она на глазах у него превратится из птицы в королеву, может вспомнить ее последнюю выходку со змеями.