— Отучить воровать, — выдохнул старый цыган и вытер слезы. — Скажи-ка, девушка, а тебя можно отучить в животных перекидываться?
— Что ты! — Королева лесных оборотней топнула ножкой. — Как можно против природы идти?!
— Так и Самсон. Природу, Акавушка, не переделаешь! И потом, ты разберись, кто ты — королева, от которой сбежал муж, или жена цыгана, который еще и вор в придачу?
— У меня должно быть королевское достоинство! — Акава надменно задрала подбородок.
— А спать ты с кем будешь? Тоже с королевским достоинством? И обнимать тебя ночью тоже оно будет? И целовать так, что шкура лягушачья расплавилась, тоже достоинство королевское? А утешит тебя, когда будешь расстроена, наверное, гордость королевы?
Акава, слушая тестя, рыдала. Она вытирала лицо кончиком плаща и ревела, напоминая капризного ребенка.
— Нет… Самсон меня должен целовать и утешать…
— Когда же он тебе задолжать-то успел? — Барон нахмурился. — Ничего он не должен. И вообще, девушка, никто не обязан тебя целовать. Целуют только тогда, когда хочется. И крепко обнимают, когда душа тянется, а сердце стучит так, что готово выпрыгнуть из груди. А по приказу, милая, по приказу ты получаешь только подданного, который, кстати, это подданство в любой момент может сменить. Что мой сын и сделал.
— Я соскучилась… — проревела королева оборотней, забыв про королевское достоинство, которым только что кичилась.
— Ну а если соскучилась, то почему ты здесь, а не рядом с мужем?
— Действительно, — сказала Акава и бросилась бежать.
— Стой, торопыга! — Барон успел схватить ее за рукав тонкого белого платья. — Сейчас Медузу проводим до границы леса и вместе поедем. А еще лучше, если просто весточку пошлем — он мигом примчится.
— Хорошо, — согласилась Акава.
Старый цыган посмотрел вверх и оглушительно свистнул. В небе тут же появился ковер-самолет и стал снижаться. С тех пор как принцесса Гуль-Буль-Тамар разрешила таксистам работать в соседних государствах, а те предоставили таксистам налоговые льготы, жизнь в Иномирье стала намного комфортнее. Воздушное такси осуществляло быструю доставку пассажиров и грузов. Потом шустрые джигиты по совместительству стали еще и почтальонами, выдержав нелегкий конкурс. На почтовое ведомство претендовали эльфы, но хитрые азиаты сумели убедить народ в том, что слишком любопытные малыши не годятся на эту роль, потому что могут передать послание только на словах, а поскольку еще и переврут его содержание, то и не стоит доверять озорникам такое важное дело.
— Вах, цыган-бабай! — воскликнул Хасан, снижаясь.
— Вах, цыган-бабай! — воскликнул Хасан, снижаясь. — Алейкум ассалом!
— И ты здравствуй, Хасан! — улыбнулся Барон. — Скажи-ка, где сейчас мой сын находится?
— Вах! Он савсем с ума сашла-машла, да? Самсон висе каралевства абакрал, а типерь ходит, свороватые вещи назад отдает! Я когда его подвез в вонючий караван-сарай, то он миня тоже абакрал, вах!
— Какой караван-сарай?
— Последний караван-сарай, — ответил Хасан, и Барон с трудом догадался, что таксист говорит о Последнем Приюте.
— Я когда в лавка Джулиус-бея пришел, деньги заплатить, а денег нет! — тараторил начальник таксистов. — Савсем твой багдадский вор обнаглел. Вах, думаю, работал-работал, как раб лампы Насреддина, а он висе украл! Я сам к нему лететь собираюсь, да! Если он висем свораватые вещи назад раздает, то мине, может, тоже отдаст?
— Так, Акава, давай на ковер и в Рубельштадт, — распорядился старый цыган, поворачиваясь к невестке. — Передай сыну, что я его здесь жду, заодно и Горгону Медузу провожу.
Акава легко запрыгнула на борт, и Хасан закричал:
— Вира!
Барон посмотрел вслед и обернулся к Медузе:
— Ну что, пойдем?
— Пойдем, Барон. — Девушка доверчиво взяла старика за руку, и они пошли прочь от замка.
Навстречу им попадались лесные люди, самые разные животные и совсем уж непонятные чудовища. Старый цыган вежливо здоровался со всеми. Медуза то и дело округляла глаза и удивленно вскрикивала. Особенно восхитилась девушка, когда увидела белоснежного коня с золотым рогом на лбу — витым и длинным. Глаза у единорога были одновременно и грустные, и счастливые, хотя как такое могло быть, Медуза не понимала. Волшебное животное проскакало мимо, и девушка невольно залюбовалась грациозным скакуном.
Фиолетовая трава мягко пружинила под ногами, длинные стебельки обнимали маленькие ножки девушки. Медуза собрала букетик ярких зеленых цветов и сплела из них венок. Барон со смехом позволил надеть его себе на голову. Он любовался спутницей. Горгона Медуза вела себя как ребенок — непосредственно и беззаботно. Старый цыган понимал, что она впервые вот так запросто пробует этот мир на вкус, рассматривает его, трогает. И впервые забыла о страхе. Ему даже подумалось, что перед массой впечатлений слегка отступило даже беспокойство о судьбе прекрасного юноши.
— Смотри, Барон! — воскликнула девушка и показала на стайку эльфов, что вспорхнула с усыпанной цветами полянки. Малыши закружились в воздухе, выполняя замысловатые фигуры. Танец этот был так прекрасен, что Медузе тоже захотелось взлететь, рвануться следом за потянувшейся в небо душой.