Она схватила метлу, замахнулась на Бельведерского и, оседлав ее, поднялась вверх. Но ругательства, которые в бешенстве выкрикивала ведьма, были слышны еще долго. Бельведерский проводил ее взглядом и неуверенно сказал:
— Ну я тоже, наверное, домой.
— И куда же это? — ехидно осведомился Гуча.
Он, прищурясь, смотрел на красавца — тот и каменным был очень хорош, а уж живым стал совершенно неотразимым. Чистое, не обезображенное интеллектом лицо, высокий лоб, прямой, прямо-таки классический нос, чувственные губы, правильный овал лица и мужественный, сильный подбородок. Фигура у Аполлона Бельведерского была сногсшибательная, коротенькая юбочка вокруг бедер казалась лишней деталью. Гуча заметил, какими глазами на красавца атлета смотрят служанки, и нахмурился.
— Туда, где я стоял всегда, — ответил Бельведерский, не сомневаясь в тупости своего бывшего хозяина, — в твою спальню.
— Мужик, вот тут ты не угадал — ищи-ка себе другое пристанище. — В голосе черта помимо ядовитой въедливости звучала еще и неприкрытая угроза. — Там ты каменный стоял, а живого мужика я супругу сторожить не оставлю.
— Я бы и рад окаменеть, но ведьма сказала, что назад в статую меня только Горгона Медуза превратить сможет. — Бельведерский тяжело вздохнул.
— Кстати, Мексика, она уже встала? — спросил Бенедикт, с надеждой оглядываясь на двери.
— Давно, — ответила малышка и соскользнула с отцовских колен. — Я ее через черный ход проводила и рассказала, как уйти в Забытые Земли.
— Я ее через черный ход проводила и рассказала, как уйти в Забытые Земли. Она решила найти такое место, где никто не будет превращаться в камень от ее взгляда. Потому что там никого не будет.
Ангел вскочил, взмахнул руками и прохрипел что-то нечленораздельное. Кровь отхлынула от его лица, а глаза вылезли из орбит.
— Вылейте Бенедикту воды на голову, что ли? — предложил Полухайкин и поморщился, когда побледневший ангел рухнул на землю. — Да, ангелок, улетела твоя Инфузория Тапочка.
Полухайкин сочувственно похлопал ангела по плечу, а черт философски заметил:
— Если уж не везет, то не везет во всем. Надо подумать, ангелок, как поднять твой коэффициент удачи, заодно, может, и рейтинг поднимется.
— Инфузория Туфелька, — прошептал Бенедикт, открывая глаза.
— Горгона Медуза, — поправил его Гуча, — Вот ведь тип — как только надо действовать, ты сознание отключаешь. — Он покачал головой. — Беги, догоняй. Она не могла далеко уйти!
Ангел вскочил, выбежал с королевского двора и припустил по улице. Следом за ним с места сорвался Бельведерский.
— А ты-то куда? — крикнул Гуча.
— Искать девицу, назад окаменеть хочу, — ответил тот, догоняя конкурента.
— Ну удачи вам, — пожелал Гуча.
А удачи как раз таки и не было. Она повернулась к ним спиной и решила полностью проигнорировать дружеское пожелание черта. А повернулась потому, что смотрела в этот момент на Медузу.
Глава 9
МАСТЕРСТВО — ЗАЛОГ ЗДОРОВЬЯ И СЧАСТЬЯ
Девушке повезло: как только она вышла за городскую черту и зашагала по чистой, мощенной камнем дороге, мимо проехал табор. Кибитки на колесах мерно покачивались, красивые и крепкие пыганские лошадки бодро цокали копытами. То в одной повозке, то в другой вспыхивала яркая, какие бывают только у цыган, песня. Песню подхватывал весь табор, и тогда казалось, что даже кони пританцовывают. А когда совсем уж невмоготу было терпеть, караван повозок останавливался, цыгане пестрой толпой высыпали на дорогу и начинали огненную пляску, как бы продолжая песню. Потом снова со смехом и шутками грузились в кибитки и ехали дальше. И это было их жизнью — песня и танец. И еще лошади. Лошадей цыгане любили беззаветно. Но главным в их жизни была свобода.
Сейчас табор направлялся к перевалу. Можно было, конечно, проехать другой дорогой — через лес, но Барон распорядился свернуть и проехать мимо Рубельштадта. А еще он, вопреки своей обычной манере гнать лошадей, никуда не торопился, будто высматривал кого-то. И точно, стоило только цыгану заметить на дороге тоненькую фигурку девушки в белом платье, которое открывало одно плечо, как он улыбнулся в усы и натянул вожжи.
— Здравствуй, девушка. — Старый цыган поднял шляпу, приветствуя Медузу.
— И вы здравствуйте, — скромно ответила девушка, не поднимая глаз. Хотя любопытство было одной из основных черт ее характера, Медуза твердо решила не смотреть ни на одно живое существо.
— Куда идешь, девушка? — спросил цыган, сдерживая маленьких лошадок. — Тпр-р-ру…
— Куда глаза глядят, — ответила путница, вздыхая.
— Куда глаза глядят лучше ехать, а не идти, — веско заметил цыган.
— Я привыкла ходить пешком, — ответила Медуза.
— Садись, красавица, подвезу!
— Спасибо. — И девушка, все так же не поднимая глаз, приняла предложение.
Она с некоторой опаской ухватилась за протянутую руку и села на скамеечку рядом с цыганом. Копыта весело стучали по вымытым дорогам Рубельштадта, кибитка покачивалась, колеса скрипели.
— Меня Бароном зовут, — представился цыган, позвякивая серьгой в ухе.
— А меня Медуза Горгона, — ответила девушка.
— Хорошее имя, — одобрительно кивнул Барон.
— Спасибо.
— Что же ты одна идешь? Такая маленькая — и одна? Кто же о тебе в пути заботиться будет?