— А пить бульон из проваренных в тине пиявок не странно? — Акава лукаво улыбнулась, глядя, как Самсон осторожно ставит стакан на стол.
Он посмотрел на хохочущую жену, на ее оборотней, потешающихся над ним, и вдруг понял, что больше он здесь не выдержит ни минуты. Рыжий вор вскочил и бросился бежать. Он даже не притормозил, когда увидел зеркало, — просто врезался в него, словно нож в масло. И оказался на лесной поляне, что окружала замок Акавы. Вряд ли ему дали бы далеко уйти, но рыжему повезло — ковер-самолет, нагруженный какими-то продуктами, готовился взлететь.
— Стой! — закричал Самсон и, забыв о своей нелюбви к полетам, вскочил на поднимающееся воздушное такси.
— Гони! — крикнул он, оглядываясь.
— Куда гонить, а? — спросил Хасан.
— Куда угодно, — прохрипел Самсон, вцепляясь пальцами в длинный ворс.
Ковер-самолет быстро набрал высоту и, перелетев через заколдованный лес, опустился в Забытых Землях.
— Мине тута надо еще один посылка забрать, — сказал Хасан. — Гоблин свой братишка-матишка письмо писаль. Вах, ти знаешь, какие они тяжелие письма пишють? — (Самсон отрицательно покачал головой.) — Неть? Ни знаешь? Они письма на большой камень пищуть, — пожаловался Хасан и принялся нагружать на ковер довольно большие глыбы. — Очень тяжелый письма, трудный…
Но Самсон уже не слушал его. Он бежал по гладкой дороге, что вела в Последний Приют.
Городок отщепенцев за прошедшие годы совсем не изменился, разве что появилась дорога, ровная, мощенная камнем, которую проложили совместными усилиями тролли, гномы, гоблины и великаны, чтобы попасть к Аминату. Дорога эта, новенькая и блестящая, диссонировала с убогими, покосившимися домишками. На ее фоне городок казался совсем развалившимся и как-то по-особенному нищим.
Самсон пробежал по единственной улице Последнего Приюта, притормаживая только за тем, чтобы поздороваться с кем-то из знакомых. Потом он появился в тоннеле гномов, сразу сделав подземных тружеников на много сольдиков беднее, пронесся мимо избушки отшельника Амината, на мгновение притормозив у ларька Джулиуса.
Неделю рыжий вихрь носился по Иномирью. Самсон побывал и в Крепости, и у прекрасной Гуль-Буль-Тамар, и в Талоне, и только потом помчался в Рубельштадт.
Глава 8
ВЕДЬМА ГРИЗЕЛЛА — САМАЯ ГАРМОНИЧНАЯ ВЕДЬМА В МИРЕ!
Яркое полуденное солнце с удовольствием смотрелось в чистые окна двухэтажного дворца. Марта где-то внутри отдавала приказы, слышался шум, голоса.
Выйдя из спальни Мексики, мужчины спустились на первый этаж, вышли на крыльцо и сели на ступеньку. Они молчали, удивляясь странному повороту событий. Вот и последний холостяк в их компании готовится к важному шагу. Еще на лестнице Бенедикт ответственно заявил, что он обязательно женится. И прямо сегодня наденет обручальное кольцо на пальчик Медузы. Надо же, выбрал ангелок жену — от одного ее взгляда каменеют.
Надо же, выбрал ангелок жену — от одного ее взгляда каменеют. Как оказалось, последнюю фразу Альберт произнес вслух.
— Я прослежу, чтобы она всегда скромно опускала глаза и не смела их поднять в чьем-то присутствии, — торжественно объявил Бенедикт и зачем-то снял шляпу с фазаньим пером. Наверное, чтобы придать своим словам больший вес.
— Ну блондин типа это… — Полухайкин похлопал его по плечу, — хорошо всем кончить.
Бенедикт опешил, а Гуча, вышедший на крыльцо следом, рассмеялся.
— Он хотел сказать, что хорошо то, что хорошо кончается, — ответил на немой вопрос блондина черт.
— А я че сказал? — удивился Альберт Иванович.
— А ты пожелал ангелочку хорошего оргазма! — Гуча рассмеялся.
— Да ну на фиг! — Король хлопнул себя ладонями по коленям и тоже расхохотался — мощно и гулко, с удовольствием запрокидывая голову.
— Точно! — уверил его Гуча и добавил, поворачиваясь к Бенедикту: — Надеюсь, что не перепутаешь с поносом на этот раз!
— Я тогда молодой был и глупый, — улыбнулся ангел, точно зная, что сейчас скажет въедливый черт.
— Ну да, сейчас ты у нас старый и мудрый! — не обманул его ожиданий Гуча. — Вот только я не пойму, куда змеи делись?
— Какие змеи?
— Ну те, которым положено на голове у Горгоны Медузы расти.
— Значит, мне не показалось, — вздохнул ангел. — Я, когда ее впервые увидел, оторопел — такое личико! Спокойное, умиротворенное, а из-под головного убора то одна, то другая змейка выглянет. Но мне так захотелось ее поцеловать, что я на этих змей решил внимания не обращать. А потом, когда сегодня утром на перманентное безобразие на ее голове посмотрел, и вовсе вздохнул с облегчением, подумал, что змеи были плодом моего воображения.
— И все же, куда делись змеи? — ни к кому конкретно не обращаясь, произнес Гуча. Он задрал голову и посмотрел на синее летнее небо. Оно было бы безмятежным и ясным, если б не появившаяся вдали темная точка, которая стремительно увеличивалась.
— Не, ну ты, амиго, ты-то че переживаешь, в натуре? Тебе, что ли, с ней спать?
— Не нравится мне это. Ничто не пропадает бесследно. Если здесь что нибудь теряется, то появляется обязательно где-то рядом. Чую, эти змеи всплывут очень скоро и там, где их меньше всего ожидаешь.
— Послушай, а может, их рыжий украл? — выдвинул версию Полухайкин. — Он все ворует.