Народу вокруг стола было много — оборотни подходили, брали тарелку или миску, накладывали сколько душе угодно и усаживались прямо на пол. Причем к столу запросто мог подойти огромный волчище, ухватить заячью тушку и улечься у ног похолодевшего от такой неожиданности вора. Стайки белок, стрекоча и опрокидывая берестяные кубки, проносились через стол к миске с орехами.
Внесли еще одно блюдо, в зале восторженно зашумели. Самсон посмотрел — и снова не понял, что вызвало такой восторг. Бледные, обвалянные в крошках кусочки дымились и издавали приятный пряный запах. Около стола сразу возникла толкотня. Каждый спешил наложить себе лакомства.
Самсон рискнул тоже попробовать — оказалось очень вкусно. Он с удовольствием налегал на еду, изредка отхлебывая освежающей жидкости из большого стакана.
Надо заметить, что, как называется напиток, рыжий вор тоже не знал, но вкус ему понравился.
Наконец толпа в зале немного рассосалась. Сытый Самсон откинулся на спинку стула, ослабил пояс, выпустив наружу раздувшийся живот, и отрыгнул. Он решил, что в таком бедламе королевских манер не требуется. Вообще атмосфера в замке Акавы напоминала ему что-то среднее между воровской малиной и тюрьмой. Собственно, его никто не удерживал здесь, но Самсон не мог избавиться от ощущения, что находится под постоянным присмотром. Сам замок казался Самсону огромным муравейником, а он чувствовал себя чужим муравьем. Вор никак не мог сориентироваться в пространстве, блуждал в многочисленных коридорах, которые никуда не вели, и просто физически не мог заставить себя шагнуть в зеркало.
Возможно, будь рядом Акава, ему было бы легче, но королева оборотней была все время занята. Насидевшись в лягушачьей шкуре, Акава теперь сторицей возмещала былую неуклюжесть и носилась по замку и лесу как угорелая. Только что была здесь — и нет ее. Самсон попробовал поговорить с супругой серьезно — он привык к тому, что Акава, будучи лягушкой, не отходила от него ни на шаг. Но разговор не состоялся — жена опять куда-то спешила. Тогда рыжий вор схватил благоверную за плечи, останавливая, но все, что удалось удержать, — это горстка проскользнувшего меж пальцами песка. Песчинки посыпались на пол, собрались в кучку и превратились в зеленую лесную птаху. Птаха вылетела в окно, и следующие полчаса несчастный муж наблюдал за глупыми, на его взгляд, играми перед замком.
На следующий день вконец заскучавший Самсон решил заняться своим любимым делом, а именно воровством. Он прошелся по коридорам зеленого дворца и насобирал очень много любопытных вещиц. Будто специально для его удовольствия в этот день на каждом углу, на каждом выступе, в каждой выемке лежали сверкающие предметы роскоши. Чего только не было теперь в карманах рыжего пройдохи: и драгоценные камни, и перстни, рядом с которыми колечко отшельника Амината казалось дрянной подделкой, и браслеты с крупными самоцветами, и тяжелые золотые чаши для вина.
Когда же он, довольный, добрался до супружеской спальни и начал сортировать ворованное, то его ждал очень неприятный сюрприз. Браслет в его руке превратился в змею. Рыжий вор закричал и отбросил гада в сторону, но в карманах что-то зашевелилось. Одна за другой по его ногам и рукам поползли змеи всех цветов и размеров, и помертвевший Самсон застыл, боясь не то что пошевелиться, а даже дышать. Кровь отлила от его лица, но это длилось недолго — Самсону вдруг стало жарко, словно его окунули в кипяток. Когда последняя змейка присоединилась к своим товаркам, все они разом превратились в оборотней. Во главе этой хохочущей толпы была Акава. Она подошла к мужу и, нежно обняв его, заглянула в глаза.
— Я тебе говорила, милый, что отучу воровать раз и навсегда, — нежно прошептала она.
Самсон продолжал стоять столбом, когда оборотни превратились в птиц и вылетели в окно, а потом мешком осел на пол. Если бы он только смог заставить себя шагнуть в зеркало, то ни минуты не остался бы в этом кошмарном месте!
Сейчас, сидя за столом, сытый и разморенный после вкусной пищи, Самсон вдруг подумал, что здесь в общем-то не так плохо.
— Акава, а что это? — спросил он, взяв с блюда еще один кусочек. Акава подождала, пока он прожует, и только потом ответила:
— Это личинки древесного червя в обсыпке из яиц лесного восьмикрылого таракана.
Самсон поперхнулся. Древесный червь был отвратительным существом, скользким и мерзким на вид. А уж о лесном таракане и говорить нечего — кусачая ядовитая тварь была очень опасна. Любой нормальный человек никогда бы по доброй воле не прикоснулся к покрытому ядовитой серой слизью червю и, не думая, раздавил бы таракана.
Любой нормальный человек никогда бы по доброй воле не прикоснулся к покрытому ядовитой серой слизью червю и, не думая, раздавил бы таракана.
Акава заботливо стукала мужа по спине, пока вся съеденная пиша не улеглась на пол. Самсон распрямился, схватил стакан и залпом осушил его.
— Странный ты. — Акава пожала плечиками и поверх головы супруга подмигнула вовсю веселящимся подданным.
— Странно такую гадость есть, вот что, — прохрипел Самсон и приложился к стакану.