Глава 7
НАЦИОНАЛЬНАЯ КУХНЯ
Утром первой проснулась королева Марта, впрочем, так было всегда. Она разбудила кухарок, составила меню на завтрак, обед и ужин, отдала распоряжения и отправилась дальше. Хозяйство у Марты было крепким и налаженным. Все крутилось, словно шестеренки в часах. Но королева Марта знала, что такой порядок возможен лишь под ее неусыпным надзором и строгим контролем. После кухни королева отправилась в тронный зал — там ее ждал сюрприз. Она немного полюбовалась на статую Бенедикта и, подумав, решила поставить ее на главной площади города — для красоты. Что немедленно и привела в исполнение. Несколько крепких работников вынесли изваяние из тронного зала и понесли по улицам.
А в городе уже шла уборка — крепкие женщины в коричневых платьях мыли окна домов, натирали и без того сверкающие плиты дорожного покрытия, скребли и мели. Они здоровались с королевой и с любопытством глядели на статую. Площадь находилась недалеко от дворца. Марта отметила мелом место, где надо установить скульптуру, и удалилась, оставив рабочих орудовать мастерками и ломами. Очень скоро несколько каменных плит были вынуты из своих гнезд, памятник ангела водружен на место, а основание залито крепким цементирующим раствором.
Марта между тем уже отдавала приказы работникам на огороде.
Она самолично проверила все капустные грядки, велела собрать кабачки, протереть тыквы, чтобы блестели, и начать сбор яблок. Яблоки потом предстояло рассортировать — какие на варенья и джемы, какие в опилки и в подвал — чтобы сохранились до зимы, а те, что совсем уж плохонькие, пустить на приготовление сидра.
В замке тем временем накрыли завтрак для королевской четы, и Марта, закончив огородные дела, снова отправилась в тронный зал — будить супруга.
Но оказалось, что король Полухайкин уже проснулся. Марта прошла в столовую — там за длинным крепким столом, за которым обедали еще ее деды и прадеды, сидела вся компания. Альберт Иванович блестел мокрым после купания торсом. Он восседал во главе стола. По правую руку от него стоял свободный стул — это было место его супруги. Марта чинно прошла и уселась, кивнув сидевшим напротив друзьям мужа. Бенедикт вежливо поздоровался, королева отметила, что ангел сегодня как-то необычно понур и бледен. А вот Гуча, напротив, в прекрасном настроении, взгляд острый, а синяки на лице почти пропали.
Утомленные после вчерашней переноски тяжестей на дальние расстояния мужчины буквально сметали все со стола. Огурцы и редиска только хрустели, перемалываемые крепкими челюстями. С невероятной скоростью исчезала капуста, тушенная с мясом, улетали с большого блюда пирожки с грибами. В огромные кружки слуги не успевали наливать сидр. И только Бенедикт вяло ковырял ложкой в тарелке с овсяной кашей. Он был несчастен, и еда не лезла в горло. Хотя вчера Альберт сообщил ему, что Медуза Горгона находится у Гризеллы и после направится в Рубельштадт, он все равно чувствовал смутное беспокойство.
Когда Марта, плотно позавтракав все той же капустой, правда, с сосисками, удалилась справлять хозяйственные дела, Полухайкин вытер начисто куском пирога остатки мясной подливки и подмигнул ангелу.
— Ангелок, ты это… типа не грузись. Мне кроты утром доложили, что твоя баба сейчас дрыхнет без задних ног. В спальне у Мексики. И там еще что-то случилось, не понял толком, но с глазами у нее все в порядке. — Он шумно отрыгнул, допил сидр и продолжил: — Прикинь, Гуча, наша старая кошелка Гризелла, в натуре, еще и окулистом подрабатывает!
— Я всегда говорил, что Гризелла клад… — черт выдержал паузу, — кладбище талантов.
Но ангел, услышав, что прекрасная Медуза Горгона во дворце, уже не слушал их. Он вскочил, опрокинув стул, и сломя голову понесся в спальню Мексики.
— Стой! — Полухайкин успел схватить ангела за рукав — под мощными пальцами затрещала рвущаяся ткань. — Не гони так, разбудишь.
Он встал и пошел в спальню маленькой принцессы Полухайкиной. Друзья последовали за ним.
Комната была светлой и уютной. На чистом, сверкающем полу — домотканый ковер. На полках, что тянулись вдоль стен, чинно сидели плюшевые медведи и куклы. Маленький столик с зеркалом расположился у окна. На нем — расчески, заколки, аккуратные рулончики атласных ленточек. У левой стены стояла широкая кровать под полупрозрачным балдахином — девочка ночью вертелась, и заботливый отец боялся, что она попросту свалится с узенькой детской кроватки. Там, на пышных перинах и мягких подушках, крепко обнявшись, спали два самых прелестных существа, какие доводилось видеть человеку, — малышка Мексика и хрупкая красавица Медуза. Ночные события так измотали их, что Мексика не проснулась, когда отец погладил ее по голове и снял туфельки с усталых ножек.
Ангел затаил дыхание, разглядывая свою нареченную. Губы девушки припухли во сне, лицо было безмятежно, как у ребенка. Ему снова захотелось поцеловать любимую, но он не решился сделать это при друзьях.
Ему снова захотелось поцеловать любимую, но он не решился сделать это при друзьях.
— И нет у нее никаких змей на голове, очень симпатичные… — Бенедикт задумался, какое определение можно дать прическе Медузы. То, что росло на ее голове, напоминало воронье гнездо, только сделанное не из веточек, а из пружинок.