— Ну так было написано. А че тут напутано? Я не въезжаю.
— Напутано тут действительно сильно. — Гуча присел на ступеньку. Его ослабленный обезьяньими кулаками организм отказывался нормально функционировать и напомнил о себе ноющей болью в спине и ногах. — Бенедикту не повезло. Впрочем, меня это почему-то не удивляет. Другой бы спокойно чмокнул какую-нибудь Белоснежку или Краснорожку и счастливый отправился восвояси. А наш ангелок на Горгону Медузу нарвался. Хотя это можно было предположить, с его-то везеньем!
— Это че: типа бабу подменили?
— Ну. А наш ловелас, не разобравшись, целовать кинулся. Натуралист, чтоб его! И все-то ему надо потрогать, понюхать, пощупать.
— Ну амиго, ты сам говорил, что ему уже не только щупать пора, — напомнил Альберт давнишнюю беседу, которую Гуча провел с Бенедиктом в воспитательных целях.
— Уже поздно. Давай вытащим его отсюда. — Гуча поднялся, взял изваяние за плечи и наклонил. Альберт нагнулся и, оторвав от пола каменные ноги статуи, закинул их на плечо. Они осторожно, стараясь не задевать стены пещеры, вышли в коридор.
— Куда его сейчас? — поинтересовался Полухайкин, хотя спросить хотел совсем о другом. Ему хотелось спросить, как теперь оживить блондина и кто сможет это сделать. Но, страшась услышать в ответ простое «не знаю», промолчал.
— Надо музей организовать, — мрачно пошутил Гуча. — Хотя один уже есть.
— Это где ж?
— У меня в спальне, — ответил черт, стараясь не обращать внимания на боль в теле. Статуя была тяжелой, хотя, будь он здоров, даже и не заметил бы этого. От Гучи не ускользнуло, что Альберт берет основной вес на себя, но протестовать он не стал. — Поставлю Бенедиктушку рядом с Бельведерским и буду экскурсии устраивать. Потом что-нибудь придумаем. Сначала надо эту опасную тварь выловить.
— Какую? — пробасил Полухайкин.
— Горгону Медузу. Она сейчас по Иномирью бродит, таких дел натворить может, что не расхлебаем.
И друзья надолго замолчали. Полухайкин вдруг вспомнил, что Мексика отправилась в Крепость, и похолодел — а вдруг его непоседа дочь встретится с этой тварью? Но он тут же подумал, что девочка находится под бдительным присмотром Тыгдынского коня, и успокоился. Коню Полухайкин доверял всецело и очень уважал эрудита за его обширные знания и могучий ум.
Что и говорить, Тыгдын не раз выручал короля в трудные моменты хорошим советом.
Глава 4
УЖАСНОЕ НЕИЗВЕСТНОЕ
«Эта тварь», как обозвал Медузу Гуча, не бродила по Иномирью. Она сидела под замком в Крепости.
Поплакав над окаменевшим котом, Медуза зашла в избушку на курьих ножках, поздоровалась, но ей никто не ответил. В избе царил такой беспорядок, что девушка ужаснулась.
Горелые одеяла на перевернутой кровати были насквозь мокрыми. Склянки, тарелки, ложки в беспорядке разбросаны по полу. Стены в темных пятнах.
Медуза провела пальцем по стене и вздохнула, поискав глазами, чем можно вытереть руку. Не увидев ни одной чистой тряпки, она снова вздохнула и, сама не понимая, что делает, принялась за уборку.
Скоро изба блестела как внутри, так и снаружи. Выстиранные в пруду одеяла, занавески и полотенца сохли на веревке. Медуза даже вытерла пыль с каменного Приблуды. Если бы кот смог, он бы, наверное, воспротивился такому уходу.
Медуза посмотрела на дело своих рук и, почувствовав, что настроение у нее немного поднялось, пошла куда глаза глядят. Она вышла на тропинку в лесу и медленно побрела прочь.
Избушка на курьих ножках отправилась за ней. Она с трудом продиралась сквозь кусты, но упорно шла следом. Когда девушка прошла меж деревьев, изба застряла, не рассчитав расстояние.
— Вот глупый домик, — рассердилась Медуза, помогая избушке освободиться, — иди назад!
— Ко… — просительно и в то же время протестующе произнесла избушка.
— Отстань от меня, — сказала девушка, начиная сердиться.
— Ко? — спросила изба на курьих ногах, уточняя.
— Пойми, ты мне очень нравишься, я с удовольствием бы оставила тебя себе, но ты чужой. — Медуза вздохнула — ей очень хотелось, чтобы этот домик, такой милый и, главное, разговорчивый, был ее собственностью. — Ты понял меня, домик?
— Ко. — Изба повернула было назад, но, услышав, как девушка напевает песенку, она снова побежала следом, подпевая:
— Ко-ко-ко!
— Отстанешь ты от меня или нет? — воскликнула Медуза Горгона.
— Ко-о-о-о-о-о… — словно попрошайка, заныла изба.
— У тебя хозяева есть.
— К-к-ко! — На этот раз ответ был утвердительным, но не добрым. Домик высказал все, что он думает о хозяйке.
— Не обманывай! Если ты ничья, то скажи, пожалуйста, кто такой беспорядок устроил?
— Бр-р-р… — Курьи ножки несколько раз переступили на месте, а сама изба мелко затряслась, вспоминая недавние события. Ведьма, выбравшись из пруда, даже и не подумала о том, как ее жилище решит ту же проблему, — просто предоставила избушку ее собственной судьбе.
— Иди домой, избушка, — топнула ножкой Медуза. — Вот придет хозяйка, не застанет тебя на месте и будет плакать.
— Кукареку! — расхохоталась изба, представив плачущую Гризеллу. Та скорее взбеленится, обвинит в пропаже избы всех и вся и будет думать, как справить новое жилище, желательно за чужой счет.