— Приятно, что зло мельчает, — снова рассмеялся черт. — И тролли приутихли, после того как ты в Мутных колодцах погром устроил, и вампиры без зубов успокоились.
— Не, а че ты ржешь? Мне эти дракулы точно дорогу показали.
— И тролли приутихли, после того как ты в Мутных колодцах погром устроил, и вампиры без зубов успокоились.
— Не, а че ты ржешь? Мне эти дракулы точно дорогу показали. Я им рассказал, кто нужен, они сказали, где искать. Для тебя они, может, чем и отличаются, а мне что тролль, что обезьяна — на одну морду. Не, ну ты представь — выхожу я в коридоры под Мутными колодцами, а на меня такое стадо мартышек несется, что впору типа завыть! Волной, в натуре, накатывают! Я ведь только потом сообразил, что та обезьяна с меня ростом была, а эти — по пояс.
— Но это не помешало тебе устроить драку!
— Не, братан, какая драка, в натуре? Я этих мартышек в три секунды раскидал. Просто брал в охапку побольше и выкидывал из колодцев. Вот у тебя драка была… Ты молодец, амиго! Это какую же силу надо иметь, чтобы целый час против таких амбалов выстоять! Немудрено, что тебя так уделали, другой бы уже давно ласты завернул. — Полухайкин с уважением посмотрел на друга. Тот первый день как встал с постели.
— Хорошо, что ты вовремя подоспел, — вздохнул Гуча.
— И не говори. Я вообще-то не очень-то плавно холодным оружием махаю, но тут, как увидел, что лохматые твари с тобой сделали, — озверел. Не по понятиям такое мочилово устраивать, конечно, но меч, в натуре, сам в руку прыгнул. — Альберт достал из кармана и показал Гуче его собственный волшебный клинок. — Не, я сначала думал, что простое перо схватил, а эта штука как выросла и типа давай сама зажигать по клетке. Как тебя по запарке не замочили — не знаю! Не, ты не смейся, я в натуре за этой бешеной перочинкой как привязанный летал. Только и думал, как бы из рук не выпустить! Не знаю, чей это ножичек, он на земле возле обезьянника лежал. Так головы из-под лезвия летели — прям как капуста, когда Марточка урожай собирает. Пойдем, че еще покажу. — Альберт потянул друга за руку.
Гуча забрал у Полухайкина свой клинок и повесил на пояс. Остальные вещи заботливая Марта забрала у Самсона и с оказией переслала в Крепость. Так что сейчас Гуча был полностью экипирован: на плече висела неизменная торба, в которой лежали волшебные предметы — кубок, монетка и жезл, уменьшенный до размеров указки. Гуча красовался в новом костюме. Пока он лежал без сознания на широкой кровати, придворные мастерицы сшили ему мундир. Такой же, как у солдат, только красного цвета. Это Брунгильда пошла на компромисс и, приготовив мужу военную форму, решила не настаивать на обязательном в ее армии сером цвете.
Друзья вышли с огорода, завернули за угол ограды и прошли ко дворцу. Гуча сначала оторопел, увидев большую клетку, в которой скакало с десяток мелких обезьянок. Потом рассмеялся — крупных обезьян не было, а мартышки забавно строили рожицы и носились по клетке, раскачиваясь на привязанных к потолку веревках, будто на лианах.
— Друг Полухайкин, а Марта совсем тебя испортила, — произнес черт. — Тащишь все в дом, не думая! Хотя кто знает, может, и они в хозяйстве пригодятся!
— Может, и пригодятся! Послушай, братан, тут одна говорящая попалась, в натуре, говорящая, не смейся, — гордо ответил Полухайкин и показал: — Смотри, вон та, в углу!
Гуча вытаращил глаза — в углу клетки сидел вожак троллей, о котором в пылу схватки, а потом еще и с раненым мужем на руках Брунгильда попросту позабыла. И тролль, выбравшись незамеченным из ее сумы, решил спрятаться, да на беду попался на глаза Альберту Ивановичу. Увидев черта, страшилка кинулся к решетке и завопил во все горло:
— Помоги, добрый человек, объясни королю, что я с этими тварями ничего общего не имею! — и заплакал.
— Смотри-ка, просить научился! — рассмеялся черт.
Он вспомнил, как давным-давно, когда он впервые попал в Забытые Земли, этот самый вожак троллей с боем взял их в плен и заставил, буквально заставил помочь им найти дорогу домой. Тогда у нахала даже и мысли попросить помощи не возникло. Ишь, как жизнь-то обломала!
— Что, неволя ума добавила, вредитель?
— Да уж, вредитель, — согласно кивнул Альберт, подкидывая в клетку крупных персиков, которые взял из стоящей рядом корзины. Мартышки кинулись к лакомству. Тролль тоже. Надо сказать, он ничуть не робел в присутствии конкурентов — просто раскидал обезьянок и успел выхватить самый большой плод, запихал его в рот и проглотил, даже не жуя.
Полухайкин покачал головой и, повернувшись к другу, продолжил объяснения:
— Я сначала клетку простым засовом закрыл, так этот быстро смекнул, что к чему. Хорошо еще, что обезьяны дальше трактира Джулиуса не ушли. Там их и взяли. Тепленьких. В смысле — пьяных.
— А этот? — Гуча кивнул на тролля.
— И этот с ними был. Во, в натуре, жадность фраера сгубила! Ну рвался на свободу, и ладно! Вырвался — и беги на все четыре стороны, так нет же! Как только халява под руку подвернулась, так он сразу о свободе забыл. Не, амиго, ты не смейся, за выпивку-то, в натуре, я платил. И за уборку тоже. Еще за мелкий ремонт деньги отдал. Потом я всех мартышек, включая говорящую, ремнем отодрал, а на клетку амбарный замок повесил. И ключ с собой ношу, на груди, рядом с крестом.