— Спасибо…
Договорить он не успел. Стая обезьян в доли секунды лишила его имущества, сорвала, разодрав в клочки, одежду, больно щипая при этом тело. Звери скалились, истошно визжали и строили забавные морды, но черту было почему-то совсем не смешно.
— Сами напросились, — крикнул он, выбрасывая вперед руку.
Даже сквозь шум было слышно, как треснул череп, слетая с шейных позвонков. Огромная горилла рухнула, придавив пару обезьян поменьше. Следующая обезьяна откатилась, получив удар кулаком в нос. Кому-то попал пяткой в горло, тут же с локтя заехав еще в чью-то челюсть.
— Одно радует — обезьяну нашел все-таки я, — прохрипел черт, раскидывая зверей, — вот только с количеством переборщил немного. Если помощь не подоспеет, мне крышка.
Перевес сил был на стороне обезьян. Пятеро уже не шевелились, но оставалось еще штук двадцать горилл, пять орангутангов, пара шимпанзе и десяток мартышек.
— Кто бы ни опустил лестницу в пещеру, он либо большой юморист, либо сволочь законченная! — пробормотал Гуча и пообещал себе, что разберется с шутником.
Если выживет, конечно.
А бой шел не только в обезьяннике. Если бы Гуча мог на минуту остановиться и посмотреть по сторонам, то он бы увидел панораму широкомасштабных военных действий.
Именно в этой суматохе Хасан непонятно каким чудом умудрился проскочить к одному из верхних окон лесного замка.
— Как только прыгну, сразу вниз и поворачивай, — прокричал Альберт, — понял?
— Понял, Полухайкин-ага.
— Скажи своей Тамарке, чтобы ковры отзывала, и Бруньку предупреди, пусть отступление трубит. Ну с богом. — Альберт перекрестился и прыгнул.
Он приготовился услышать звон разбитого стекла, но ничего не произошло. Король пролетел сквозь пустоту и оказался в зеркальном лабиринте.
Зеркал были тысячи, и в каждом он видел свое отражение.
— Мексика!
— Папочка, — услышал он, — ну что ты кричишь? Сам же говорил, что нельзя кричать, если стоишь рядом с человеком.
— Типа… где — рядом?
— Типа… здесь. — Послышался смех, из зеркала высунулась маленькая ручка, и король Полухайкин спокойно прошел сквозь то, что считал стеной с навешанными на нее зеркалами.
Оказался Альберт в большой и просто обставленной комнате, но это он рассмотрел, только когда поцеловал дочку и убедился, что с ней все в порядке.
— Папочка, смотри, что у меня есть, — похвалилась девочка, доставая из кармашка шкатулочку.
Она открыла крышку, а Полухайкин открыл рот, не зная, что сказать. На донышке сидел Тентогль, маленький, с мизинец ростом. Он был испуган, но все равно что-то пищал. Король прислушался.
— Всех победю, — повторил слова поверженного врага Альберт и захлопнул крышку. — Ну надо же! Уже… типа… победил. Мало ему, еще хочет, в натуре!
— Это я поймала злого колдуна, — гордо объявила Мексика, глядя, как отец опускает шкатулку в карман королевских коричневых шаровар.
— Ты умница, и если кто скажет, что это не так…
— Ты набьешь ему морду, — закончила девочка. — А я сама скоро смогу победить любого злодея. Заклинаниями.
— Ты помедленнее говори, дочка, а то я не въезжаю, — попросил отец.
— Папочка, все просто. Злой дядька притащил меня в эту комнату и сказал, что он будет владеть всем миром и станет единственным королем. Потом он ушел, а я подумала, что мир надо спасать, и стала произносить заклинания. Но они сначала не получались. Я поплакала немного, потому что думала, что это я такая глупая и ничему у бабы Гризли не научилась. А потом подумала, что для заклинания надо знать настоящее имя врага. И если колдовство не работает, то Тентогль — это не настоящее имя злого дядьки!
— Логично, — кивнул Полухайкин. — И что?
— А то, что тогда я стала переставлять по-разному буквочки, и у меня получилось! Когда он снова пришел в комнату, я прошептала заклинание и так его уменьшила, что теперь он не сможет сидеть на троне. Потому что он теперь очень маленький. А на троне сидишь ты, и если он туда залезет, то ты его раздавишь! Правильно, папочка?
— Правильно, малышка. — Альберт улыбнулся и погладил Мексику по головке. В груди защемило, королю вспомнился день, когда он впервые взял дочь на руки.
— Альберт улыбнулся и погладил Мексику по головке. В груди защемило, королю вспомнился день, когда он впервые взял дочь на руки. Малышка тогда была чуть больше его ладони, и Полухайкин панически боялся нечаянно навредить ребенку. Он ужасно нервничал, руки сводила судорога, ему казалось, что стоит только чуть нажать — и он что-нибудь сломает. Но каждый раз, когда он прижимал дочку к груди, Полухайкин испытывал такую отцовскую любовь, такое желание защитить девочку от всех невзгод, что готов был свернуть горы ради счастья дочери!
— Папочка, а имя у злого колдуна такое смешное! Я только разделила его напополам и поменяла две буквы местами, а потом прочитала наоборот.
— И что получилось? — улыбнулся Полухайкин, отметив на будущее, что обучение у ведьмы и Тыгдына стоит продолжить.
— А получилось так: Льгот Нет. Так его, оказывается, зовут! Папочка, а что это значит?
— А это значит, солнце мое, что этому козлу сплошные обломы по жизни положены.
— Не въезжаю, — наморщила лоб Девочка.
— Ну типа… халява наоборот.