— Что?!?
— А он мог. Но я не мог ему этого позволить, потому что он король, публичная персона и у него множество дел… И вообще семья…
— Вы… Вы серьезно?!
— Обязательно.
— Ах, так кроме Ланселота, у нас есть еще и король Артур…
— Нет только королевы Гиневры, — улыбнулся Майзель. — То есть, королева-то есть, нет истории…
— Мне трудно поверить, что пани Габриэла была в восторге от вашей выходки. Если бы не это, их отношения с… о, Боже, как его зовут-то… Неважно, — могли бы вернуться в нормальное русло…
— Нет. Никогда. После нашего разговора — нет.
Ничего удивительного, подумала вдруг Елена со злостью. Поговорив с тобой, она в тебя втрескалась по самые уши. И поэтому не проронила ни полсловечка на публике о том, что встречалась с тобой… А чего еще можно было ожидать?! О, Господи…
— А в суд он на вас почему не пробовал подать, интересно?
— Ну, это вряд ли. Он подонок, но не дурак. Я думаю, у него хватило ума понять, что, захоти он продолжить это, то отправился бы в бетонных сапожках любоваться красотами подводного мира. Потому что меня полоскать небезопасно для жизни, я не одинокая беременная женщина.
— Да уж…
— А вообще, — Майзель вдруг усмехнулся, — случись такое, я с удовольствием отсидел бы в тюрьме десяток суток за хулиганство. И вышел бы оттуда, имея просто чертову уйму друзей. И они бы с ним что-нибудь эдакое учинили, на что у меня даже фантазии не хватает…
— У вас точно не все дома. Вы криминальный тип с мифологическим сознанием, дикарь, чудовище и… и…
— Ну, дорогая, — Майзель развел руками и смущенно улыбнулся. — Что выросло, то выросло…
Так вот почему ты так прячешься, подумала Елена.
— Что выросло, то выросло…
Так вот почему ты так прячешься, подумала Елена. Ты боишься, что тебя когда-нибудь подловят на этом. А ведь подловят… Боже, этот Ланселот меня просто… Как можно быть таким… невзрослым?! Перевернуть весь мир — и остаться мальчиком, играющим в рыцарей и королей? Нет, он не играет, поняла Елена. Это не игра, такое сыграть нельзя, невозможно…
— Кто была ваша мама, пан Данек? — вдруг тихо спросила Елена.
Ей показалось, что он вздрогнул. И улыбнулся:
— Пожилая еврейка. Не простудись, сыночек. Застегнись, сыночек. Съешь котлетку, сыночек…
— Нет. Было что-то еще…
— Обязательно. Только я не знаю, как это назвать…
— Как ее звали?
— Рейзл. Ее хотели назвать Рахелью, но это было время, когда подобные имена в Советском Союзе могли стоить человеку многих, очень многих проблем… И ее назвали Розой. А дома называли Рейзл. И отец ее так называл. А она его — Семочкой…
— Роза. Ружена… Красивое имя.
— Ружена, — Майзель грустно усмехнулся. — Да. Мне тоже нравится…
Когда- нибудь я буду плакать оттого, что я не могу поговорить с твоей мамой, подумала Елена. Кажется, прямо сейчас… Скотина, где тебя черти носили всю мою жизнь… О Господи, испугалась она. Господи, да что же это такое?!.
ПРАГА. ИЮЛЬ
У Елены, как у всякого журналиста, было невообразимое количество знакомых и полузнакомых людей. Как журналисту талантливому, ей всегда удавалось достаточно легко выстроить не слишком длинную цепочку связей, выводивших ее на того или иного человека, который был нужен ей, — на любом уровне, в любой системе. Так произошло и теперь.
Она вошла в кафе и сразу вычислила свою будущую собеседницу. Молодая женщина, моложе Елены, сидела за столиком за колонной и курила недавно вошедшие в моду золотистые сигареты невообразимой длины. Она была похожа на всех фотомоделей и манекенщиц сразу — высокая, с длиннющими ногами, пепельно-золотистыми волосами, простоватым, но красивым лицом, одетая спокойно и неброско, но так, что сомнений в ее прелести не оставалось ни у кого, кому довелось за ней наблюдать.
Ага, подумала Елена. Блондинка. Ну, кто бы мог сомневаться…
Елена подошла, улыбнулась, присела за столик:
— Спасибо, что пришли, пани Марта…
— Приветик. И брось ты эту хуйню, Елена, — Марта усмехнулась. — Называй меня на «ты» и по имени. Мне так спокойнее.
— Хорошо. С удовольствием.
Елену эта преамбула не столько ошарашила — скорее, озадачила. Контраст между ангельским личиком Марты и ее речью был тоже рассчитанной на определенный эффект частью имиджа. Ставшего, возможно, второй натурой… Елена знала, по крайней мере, нескольких мужчин, на которых такой «контрастный душ» действовал, как афродизиак. Неужели и он…
— Да? Ну, и ладушки. Ты спрашивай, что хотела. Мне Богушек разрешил с тобой потрещать… Уж и не знаю, зачем да почему.
— А что, ты спрашивала у него разрешения? Это было обязательно?
— Елена, не прикидывайся. Как я могла бы без его разрешения с тобой встретиться?! Да меня Гонта под трамвай бы сунул, посмей я такое подумать даже…
— Вот как все запущено…
— А ты что же хотела? Ну, про трамвай, я, может, и хватила лишку… А может, и нет… Если без спросу… Мы с Драконом… Я к его телу прикасалась.
Про это никому никаких подробностей знать не положено. Он Дракон, не какой-нибудь купчик подгулявший, или там депутатишка…
— А как вообще произошла ваша встреча?
— Да обыкновенно. Мы же элитный эскорт-сервис. Ты же знаешь, сколько тут всяких фирм и банков, сколько народу со всего света тут крутится… А мы, можно сказать, в первой десятке. Репутация, дискретность, класс обслуживания… И так далее. Гонта нас выбирал. Не Дракон же…