Год Дракона

— К сожалению, совсем без людей на войне обойтись невозможно, — Майзель вздохнул и совершенно обычным, таким человеческим жестом провел пальцами по лбу. — Поэтому у нас есть армия…

— Зачем же вам такая армия?! Столько людей? Да в стране просто в глазах рябит от военных!

— Потому что мы с нашей армией должны уметь выиграть любое сражение, пани Елена. Выиграть легко, не потеряв при этом ни одного бойца. И мы в самом деле способны разнести в клочья любые вооруженные силы, потому что такого боевого духа и такой боевой мощи нет ни у кого на этой земле.

Выиграть легко, не потеряв при этом ни одного бойца. И мы в самом деле способны разнести в клочья любые вооруженные силы, потому что такого боевого духа и такой боевой мощи нет ни у кого на этой земле. К сожалению, мест, где нам приходится воевать, пока еще слишком много, чтобы перевести дух. Люди устают, пани Елена. Когда видят весь ужас и кровь, которые они видят… Им нужно отдыхать. Их нужно менять как можно чаще, не теряя боевых позиций. Мы могли бы, в принципе, обойтись каким-нибудь десятком тысяч бойцов, но тогда им пришлось бы сидеть в дерьме безвылазно. Это вредно и опасно. Поэтому армия работает вахтовым методом. И поэтому должна быть большой. Огромной. К сожалению.

— Надо же. Я и не думала, что вы такой заботливый…

— А как же иначе? Вы представляете, во что нам обходится боевая и тактическая подготовка рядового, которого мы упаковали в экзоскафандр? А сержанта? А офицера? А летчика или моряка? Мы бережем наше имущество. Ничего удивительного в этом нет. И люди в армии хорошо это знают и платят нам той же монетой, выкладываясь до последнего. И мы побеждаем. Всегда.

— Но вы же не воюете по-настоящему.

— То есть?

— Ни одной настоящей войны. Столкновения. Конфликты. Ограниченные операции. Почему?

— Потому что большая война с обязательной военной победой без возможности контролировать побежденных — это большой политический провал. Катастрофа. Это недопустимо. Нам насилу удалось уговорить наших друзей в Вашингтоне не начинать войну с Ираком…

— Вы испытываете нежные чувства к Хуссейну? Или к иракцам?

— Я испытываю нежные чувства к состоянию стабильности, пани Елена.

— А как же курды?

— Ему нечем и неоткуда бомбить их больше ипритом. А снести башку Хуссейну нам ничего не стоит, пани Елена. Только потом что? Шиитские аятоллы? Или война Кусая с Убеем?

— Но это все равно будет. Хуссейн не вечен.

— А к тому времени мы подготовимся. По-настоящему подготовимся. Хусейна я ненавижу больше, чем даже, возможно, вы, потому что знаю в деталях о его преступлениях. Но я знаю и другое — если убрать его, будет еще хуже. Хотя иногда кажется, что хуже невозможно… Хуссейн — это кусок дерьма, пани Елена. Но это кусок твердого дерьма, на котором пока еще можно стоять, пусть и зажав нос. А если его выдернуть, то из бочки хлынет поток дерьма жидкого, который сметет все на своем пути. И придется воевать так, что всем вам небо с овчинку покажется…

— А вам?

— А я не боюсь крови, пани Елена. Ни своей, ни, тем более, чужой. Но мне все равно жалко наших. Даже экзоскафандры — это не волшебная палочка и не живая вода… Война с Хуссейном будет ошибкой. То есть хуже, чем преступлением. Поэтому мы и отменили санкции. Мы лучше будем продавать ему оружие и постепенно брать под контроль армию и силовиков.

— А потом?

— А потом посадим на его место какого-нибудь кровавого деспота вроде Квамбинге.

— И где же вы такого найдете?!

— Не знаю, пани Елена. Но мы ищем. Вы можете себе представить, что это такое, — найти черную кошку в темной комнате, особенно, когда ее там и в помине нет? Но мы ищем. И найдем. Обязательно.

— И как вы умудряетесь это контролировать?

— Что?

— Того же Квамбингу, например. Это же неуправляемое чудовище, боевой слон, объевшийся не знаю чего…

— Ну-ну, дорогая, полегче, полегче.

И найдем. Обязательно.

— И как вы умудряетесь это контролировать?

— Что?

— Того же Квамбингу, например. Это же неуправляемое чудовище, боевой слон, объевшийся не знаю чего…

— Ну-ну, дорогая, полегче, полегче. Как-никак великий монарх, собиратель земель.

— Так как?

— Просто, дорогая. Я круче.

— То есть?

— То есть он не всегда может отрубить человеку голову одним ударом меча. Ему нужно встать в стойку, размахнуться… А мне не нужно. Я это делаю практически из любого положения.

— Что?!?

— Ох, да расправьте вы лицо, ради Бога! Ну, я должен, понимаете, пани Елена, я должен! — ей показалось, что он почти кричит. — Если я не буду таким, это не кончится никогда. А если буду, то с его сыновьями я смогу уже разговаривать. Не доказывать каждую секунду, что я круче, а разговаривать. Ради этого. Ради этих мальчиков. Иначе нельзя…

— Ужас.

— Что?

— Ужас. Я вам почти верю. И это ужас.

— Да? А мне нравится, — он совершенно по-мальчишески усмехнулся. И снова сказал совершенно серьезно: — Мы побеждаем всегда. Но любая победа легко превращается в поражение, если не удается обратить противника в свою веру, привить ему свои ценности, навязать свои взгляды на жизнь, на историю, на культуру… Пусть с местным колоритом, но свои… И для этого нам нужна еще одна армия. И справиться с этой задачей может лишь Церковь.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223