— За какие такие подвиги?
— Ну, это долгая история…
— Ничего. Я не спешу.
Майзель улыбнулся, вздохнул и огляделся. Он уже решил, что придется рассказывать, как появился хозяин. Втешечка едва доставал лысиной Майзелю до середины груди, но это не помешало ему облапить гостя и приподнять его на несколько сантиметров от пола:
— Пане Данечку, наконец-то! Я уж думал, ты меня совсем забыл!
— Ну-ну, не кокетничай… Пани Елена, это пан Карел. Карел, это пани Елена…
— Томанова, — Елена протянула руку.
— Втешечка, — Карел пожал ее ладошку. Он был такой круглый и так лучился радостью, что Елена невольно улыбнулась.
Он был такой круглый и так лучился радостью, что Елена невольно улыбнулась. — Есть будете?
— Будем. Сначала только выпьем с тобой по пятьдесят твоей сливовицы, и расскажешь, как дела.
— Да какие же у меня дела-то, пане Данечку, Бог с тобой! Дети учатся, супруга здорова, слава Богу, прибавления ждем скоро…
— О! А ты говоришь — дел нету. И кто?
— А опять девка…
— Значит, пятый заход впереди, пане Карелку…
— Ох, и не говори. Посидите, я мигом!
Когда он вернулся с подносом, на котором стояли три рюмки и небольшой графинчик, лицо его уже не излучало прежней безмятежной радости:
— Пани Елена, вы та самая… из «Пражского Времени»?
— Да, та самая. А Вы что, читаете наш журнал?
— Ну, как же…
— Карлито, закрой рот.
— Да я ничего… Я же только спросил, пане Данечку…
— Спросить по-разному можно. Не начинай, понял?
— Ну, ладно. Вы тут проясните диспозицию, кто из вас хороший, а кто плохой, только недолго, я пока схожу попудрить носик, — Елена поднялась и, светски улыбнувшись обоим мужчинам, удалилась в направлении туалета.
Втешечка виновато посмотрел на Майзеля:
— Я опять чего-то не того сморозил, да?
— Ничего, Карлито. Я выкарабкаюсь. Ты всегда отличался редкостным чувством меры и тактом…
— Пане Данечку, я не хотел…
— Знаю, друг мой, знаю…
— Я сейчас.
— Куда?!? Сидеть!!!
Карел покорно опустился на место…
Вскоре появилась Елена. По тому, как сверкали ее глаза, Майзель догадался, что она в бешенстве:
— Ну, разобрались? Отлично, — она села и залпом опрокинула в себя стопку крепчайшего напитка. И даже не поморщилась. — Вы что-то начинали говорить, пан Карел. Я с удовольствием вас выслушаю.
Втешечка махнул рукой:
— Да что там говорить… Что бы я не сказал, вы все равно будете думать, что все подстроено… Только это не так, — Карел взглянул на Елену, и ей стало неуютно от этого взгляда. — Вы, интеллигенция, думаете, что если вы чего-то не понимаете, так это непременно плохо. Конечно, я человек простой, мне вас никогда не переспорить… Только вот, если б не он, — Карел ткнул пальцем в сторону Майзеля, — и не его величество, — он кивнул на портрет короля, украшавший одну из стен, — я б давно в земле лежал. И многие другие тоже. И девочек не было бы моих… Вы вот моих гостей хоть спросите. Или жену мою… Что люди думают… Вы все дудите — свобода, свобода… А какая же свобода-то, если ответственности никакой?! И порядка когда нет, — разве нужна кому такая свобода? Чего делать с ней? Кнедлик в нее не макнешь, в карман не сунешь…
— Да-да. Это я все знаю, — Елена достала сигареты, закурила. — Я вам вполне верю, пан Карел. И понимаю. Допустим, вас он спас. А как быть с остальными? Кого он не спас? И никогда не спасет?
— Пани Елена, да вы что, — Втешечка вдруг улыбнулся.
— Он всех спасет, только вы у него под руками не путайтесь… Он все правильно делает. Сначала тех, кто к нему близко стоит. А потом и всех остальных. Он же не Господь Всемогущий, чтобы всех одним махом спасти. Ему время нужно. И помощь. С меня какая помощь? Ну, накормлю от души, когда на огонек заглянет. Я наших военных всегда бесплатно тоже кормлю. Налоги плачу исправно, опять же. Вот и мой грошик на великое дело работает. А много ли человеку надо, пани Еленушка, чтобы человеком себя чувствовать? — Он вздохнул и осушил свою рюмку. — А вы-то ему куда больше помочь можете. Я, когда статьи ваши читаю, всегда со смеху чуть не падаю — уж больно ловко вы заворачиваете. Талант у вас. А про него, — он снова показал на Майзеля, — про него у вас так не получается. Потому что вы сами тому не верите, что про него пишете. Я других разных тоже читаю, они глупости пишут про всех одинаково. А вы — нет… Вот я и подумал, что должен я вам все сказать… Вдруг вы поймете… — Втешечка растерянно смолк и беспомощно посмотрел сначала на Елену, потом на Майзеля.
Елена погасила сигарету и вдруг накрыла лежащие на столе сцепленные в замок большие натруженные руки Втешечки своей узкой прохладной ладонью:
— Пане Карелку… Клянусь вам, я разберусь. Во всем разберусь и напишу все, как есть на самом деле. — Майзель никогда прежде не слышал у нее такого голоса. — Вы мне верите?
— Верю, — Втешечка просиял. — Верю, пани Еленушка. Только вы уж поскорее, ладно? А я на кухню, сейчас…
Он укатился собирать на стол. Елена посмотрела на Майзеля и закурила новую сигарету. Майзель шумно вздохнул и забарабанил пальцами по столу что-то замысловатое. Елена нарушила молчание первой:
— Просто поверить не могу, что это со мной происходит… Водевиль какой-то, — она ткнула сигарету в пепельницу: — Ну, вы, христосик! Скажите что-нибудь!