Год Дракона

— И часто вам приходится иметь дело с подобной информацией?

— Всегда.

Постоянно. Ежесекундно. Изо дня в день на протяжении многих, многих лет. И если вы думаете, что я не осознаю ответственности, с этим связанной… — Майзель вздохнул и покачал головой. — Я боюсь, что Вам никогда не понять того страха и напряжения, которое испытываю я, сталкиваясь ежеминутно с информацией, подобной этой. И я не могу этого выпустить из поля зрения ни на секунду. Потому что никто не сделает за меня мою работу…

— А вы не бойтесь поделиться ответственностью. Возможно, вам резко полегчает. И вас перестанет так распирать от собственной сверхценности, как сейчас…

— Дорогая, я вам говорю это вовсе не затем, чтобы вас разжалобить. Я полностью отдаю себе отчет в том, что никому, в том числе и вам, нет дела до моих истинных чувств и устремлений. В сущности, мне на это плевать. И если бы это было не так, я проводил бы все свое время, все 24 часа в сутки, до хрипоты объясняя, что на самом деле я хотел как лучше… К моему великому счастью, я очень вовремя понял эту проблему и принял меры. То есть теперь вы не знаете не только почему, но и не имеете ни малейшего преставления о том, где, как и когда. И увидел я, что это хорошо, и сказал: что выросло, то выросло, — Майзель снова усмехнулся. — Вот такое вот евангелие от Майзеля, дорогая. Как говорится, не нравится — не кушайте…

— Вы хотите убедить меня в том, что ваша империя под названием «Golem Interworld», и наша чудовищная военно-государственная машина, сросшиеся, как сиамские близнецы, — это такой инструмент Божественного провидения?!

— Да какая же это империя, дорогая моя, побойтесь Бога! Это просто штаб по предотвращению катаклизмов. Любого порядка, любого уровня. Конечно, он не на сто процентов эффективен, но даже Всевышний не создал, как известно, абсолютно безупречно функционирующих систем со стопроцентным КПД, — и Майзель заговорщически подмигнул. — Человек привыкает ко всему, дорогая. Поверьте, абсолютно ко всему. В том числе и к тому, что можно и нужно перебить некоторое конечное количество негодяев для того, чтобы всем остальным дышалось и жилось чуточку спокойнее. К тому, чтобы отдавать приказы. И вертеть человеческими судьбами. Единственное, к чему человек не может привыкнуть, — это жить в постоянном страхе. Человек или умирает от страха, или перестает бояться. И, чтобы перестать бояться, нужно испытать страх поистине непереносимый. Как у меня, — Майзель вдруг резко поднялся и подошел к окну, из которого открывался захватывающий дух вид на весь город целиком. — Ну, довольно, а то что-то я разболтался сегодня, — он мягко и хищно развернулся снова лицом к Елене. Опять это движение, подумала она. Сейчас крыльями взмахнет, и… — Вы чего-нибудь спрашивайте, пани Елена, на вопросы легче отвечать…

Она встретилась с ним взглядом, — кажется, первый раз за всю их беседу и поразилась, каким обжигающим был этот взгляд. Не выдержав, Елена опустила глаза, — но лишь на мгновение. И снова посмотрела на Майзеля.

— Ну, хорошо. Вам не кажется, что некоторая известная степень открытости скорее поможет вам, нежели повредит? Если у вас нет каких-нибудь ужасных скелетов в шкафу.

— То есть?

— Ваши отношения с женщинами, к примеру…

— У меня нет отношений с женщинами, — Майзель сделал ударение на слове «отношений», и Елене показалось, что она увидела какую-то легкую тень на его породистом лице. — Вы можете попробовать выяснить это самостоятельно, мешать я вам не стану, но и помогать не хочу. Только не ждите, что это будет легко…

— Так-таки никаких женщин?

— Вы случайно не на слухи обо мне и королеве намекаете?

— Случайно нет.

Только не ждите, что это будет легко…

— Так-таки никаких женщин?

— Вы случайно не на слухи обо мне и королеве намекаете?

— Случайно нет. Не случайно.

— И вы тоже…

— Я — нет. Просто это довольно странно, вы не находите?

— Что?

— Вы много времени проводите в обществе королевской семьи.

— Ну, обязательно. Какая дружба может быть между его величеством и жидовской мордой…

— Не юродствуйте. Я вовсе не это имела в виду.

— А что же?

— Об этой стороне вашей жизни совершенно ничего не известно. Вы безумно богаты и при этом свободны. Но… Никаких интрижек, никаких женщин. Это, повторяю, довольно странно. Даже если вы крайне осторожны, все равно кто-нибудь должен был уже радостно трезвонить на весь мир, что провел с вами минимум одну романтическую ночь. Если это не «ночные бабочки». Да и те, наверняка…

— «Ночные бабочки» бывают удивительно чуткими и понимающими партнерами, пани Елена. И не только в постели, — усмехнулся Майзель.

— Не ваш уровень.

— Я совершенно не тщеславен и начисто лишен сословно-имущественных предрассудков.

— Примем это как рабочую гипотезу. Не с мужчинами же вы строите отношения…

— О, нет, дорогая, — засмеялся Майзель. — Я не пидор, я не онанирую на фотографии маленьких голеньких девочек и не нюхаю женские трусики. Я в этом смысле довольно консервативен и даже скучен.

— Как жаль. Какой материал мог бы получиться…

— Пани Елена, не нужно. Это не ваш стиль.

— Конечно. Но все равно, интересно. Кстати, а нельзя было вместо «пидор» произнести что-нибудь более нейтральное? Вы что, гомофоб?

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223