— Это касается Брудермайера. Я говорил, Таня, ты помнишь? Они последнее время стали часто встречаться с людьми из Исламской конференции. И пошли такие упорные слухи про то, чтобы из диалога, христианско-иудейского, сделать триалог, так сказать. Они денег хотят, Дан. Думают, что смогут с шейхов тянуть, как с немецкого правительства и с Гирстайна. У Гирстайна проблемы какие-то, денег меньше стало заметно. А так… Ласковое теля… Только не выйдет. Если пустят эту братию туда, конец диалогу настанет, а «триалога» не выйдет. Только антисионистские резолюции. Нужно это прекратить. Это не сам Юлиус, понимаешь? Вернее… Он человек совершенно в таких вещах наивный…
— Я знаю, Андрей.
Типичная проекция. Интеллигентско-христианская. Мы такие продвинутые и толерантные, и с этими мы сейчас побеседуем, и настанет во человецех мир, благоволение и сплошное вообще воздухов благорастворение… Только вот это вряд ли. Сможешь эту тенденцию свернуть?
— Один — нет. С другими — смогу. Но… А зачем ты им денег дал?
— Меня попросил Рикардо, и…
— Рикардо?
— Понтифик, Танечка. Они с Его Святейшеством… на ты?
— Обязательно.
— Вот, — Андрей сделал такое движение головой и руками, — «а кто бы сомневался».
— Убиться веником. Кошмар.
— Ты что-то начал…
— Да. Они с понтификатом какую-то совместную комиссию должны финансировать, так чтобы это побыстрее устроить… Ну, и, кроме того, тебе немножко тыл обеспечить.
— То есть…
— Мои люди намекнут твоему другу Юлиусу, что нужно продвигать молодежь из новой Европы. Считай, что ты уже в президиуме, Дюхон.
— Тьфу, блин… Зачем я тебе что-то говорю?! Ты сам все знаешь и сам все сделаешь…
— А вот это опять вряд ли, — усмехнулся Майзель. — Я и так разрываюсь на куски, дружище. Что же, мне и в совете вашей Лиги заседать? Нет уж. Сами. Примите и прочее. Считай, что с этим мы решили. Но это опять не главное. Я жду.
— Есть одна идея… — Андрей вздохнул. Посмотрел на Татьяну и продолжил лишь после того, как она кивнула отчетливо и однозначно: — Тебе словосочетание «Беларуская Народная Республика» что-нибудь говорит?
— Была такая страна…
— Она и есть, Дан.
— Да? Давай дальше.
— Слушай, — по тому, как загорелись у Корабельщикова глаза, Майзель понял, что главное — вот оно. — Эта страна была признана Францией, Германией, Чехословакией, Италией, Великобританией и Соединенными Штатами. Потом большевики аннексировали территорию и создали там советскую республику, но БНР никто не отменял официально. То есть и страна, и акты о признании суверенитета существуют и теоретически продолжают действовать, понимаешь?
— Я пока не очень понимаю, к чему ты клонишь, но это неважно. Ты закончи мысль, а потом увидим. Чего я не пойму, я спросить не постесняюсь. Итак?
— В общем, с одной стороны мы имеем государство в таком, если можно сказать, «отложенном» состоянии. Примем это как одно из условий. С другой стороны, мы имеем, после всех этих референдумов и прочей дребедени, которую нагородил Лукашенко, непризнанный парламент и непризнанного де-юре президента страны, возникшей явочным порядком в результате большевистской агрессии на месте страны настоящей… Чего ты скалишься?!
— Вот уж службишка так служба, дорогой ты мой дружище, — тяжело вздохнул Майзель. — Ладно. Дальше.
— Законодательный орган БНР — Народный Совет, Центральная Рада БНР…
— В Канаде. Знаю. К сути, к сути давай, Дюхон.
— У БНР нет граждан. То есть Рада — это и все граждане, собственно говоря.
— Верно. И?
— Надо сделать граждан.
— Это тяжелая работа, дружище, — расплылся в ухмылке Майзель.
И?
— Надо сделать граждан.
— Это тяжелая работа, дружище, — расплылся в ухмылке Майзель. — Даже если мы все бросим и будем заниматься только этим, — о-го-го, знаешь, сколько времени потребуется? И не думаю, что Танюша будет в большом восторге от твоего участия в этом трудном и длительном, хотя и чертовски приятном процессе…
— Прекрати паясничать.
— Уже, как говорит мой начальник СБ. Я тебя внимательно.
— Надо провести такую… подписку на гражданство. Причем не просто подписку… Надо людям паспорта раздать. Красивые и настоящие. В которых какие-нибудь ясные и торжественные слова написаны. С «погоней». Но не просто бумажки… А чтобы люди знали, что этот паспорт — их пропуск в будущую жизнь, без Луки и всей его гопы. Что суверенитет страны будет только гражданам принадлежать, а всем остальным придется доказать, что они достойны быть ее гражданами. И чтобы по этим паспортам хотя бы в Чехию пускали…
— И желательно по дипломатическому коридору, — Майзель откинулся на стуле, сложил на груди руки и, кивнув несколько раз, улыбнулся, заговорщически подмигнул Андрею: — Вот ты чем, на самом деле, хочешь заниматься, оказывается. А диалоги всякие — это так, зарядка для хвоста. Я так и думал. Дюхон, ты гений. Это чертовски красивая схема. Граждане — выборы — новая страна. Лукашенко висит нигде. Новое государство получает дипломатическую поддержку, приглашает нас убрать с дороги узурпатора… Здорово. Схема принята.
— Вот так вот. Принята. Отлично.
— Хочешь, чтобы я с тобой поспорил? Поискал слабые места? А вот это вряд ли. Это не моя работа. Я сейчас позвоню министру иностранных дел, пускай он организовывает юридическую и дипломатическую экспертизу твоей схемы. Я ее принял и завтра обрисую Вацлаву. А через несколько дней, когда экспертиза скажет свое веское слово, мы поручим МИДу собрать команду специалистов и отловить всех чертей, которые спрятались в деталях. И ты получишь — на этой стороне — полную и безоговорочную поддержку. Но только при одном условии.