ГРАНИЦА ПОЛЬШИ И БЕЛАРУСИ, 18 МАЯ. НОЧЬ
Елена с двумя поляками вышла на какой-то проселок. Было темно и тихо. Вдруг впереди два раза коротко полыхнули автомобильные фары.
— Это ваши, милая пани, — сказал один из поляков. — Идите, не бойтесь, все будет хорошо…
Елена шагнула вперед, и тут же из темноты ей вышел навстречу высокий военный в экзоскафандре, молодцевато козырнул, тихо проговорил:
— Ротмистр Дольны. Приказано поступить в ваше полное распоряжение, пани Елена.
— Спасибо, пан ротмистр, — ей показалось, что подофицер ухмыльнулся снисходительно, но ей было сейчас не до этого. В конце концов, она-то… — Мы едем в Степянку, под Минск. Знаете, где это?
— Найдем, пани Елена. Прошу вас.
Они сели в джип — черный «тойота-лендкрузер» с непрозрачными стеклами и беларускими номерами — и поехали. Второй такой же точно автомобиль тронулся следом.
Подофицер украдкой рассматривал Елену. Он не знал, кто эта женщина, но, судя по содержанию полученного им приказа, ее миссия здесь была архиважной, а допуск — высочайшим. Личное поручение Его Величества…
— Есть еще такие же группы, как наша? — тихо спросила Елена.
— Так точно, — кивнул Дольны.
— Много?
— Не могу знать, пани Елена. Не положено мне знать, но, наверное, достаточно. Если возникнет необходимость, мне сообщат, с кем и как координироваться…
СТЕПЯНКА, С 18 НА 19 МАЯ. НОЧЬ
Больничку они нашли быстро — экипированы были разведчики как следует. Елене разрешили войти только после того, как бойцы обшарили и проверили все вокруг. Она взлетела по ступенькам на второй этаж и оказалась в обшарпанном коридоре. Дверь одной из палат открылась, и Елена увидела встревоженное девичье лицо.
— Олеся, — тихо позвала Елена и проглотила огромный колючий комок в горле. — Олеся…
Девушка несколько секунд настороженно рассматривала Елену. Вдруг губы ее затряслись, и она быстро-быстро закивала:
— Господи… Это вы… Это вы… Наконец-то… Она вас звала…
Елена, закричав еле слышно, как раненая птица, рванулась к двери, так, что Олеся едва успела отпрянуть, давая ей дорогу. Она влетела в палату и увидела Сонечку, — девочка лежала на высокой кровати, такая крошечная, с жутким гипсовым воротником на шее… В палате горел свет, и Елена увидела ее широко распахнутые глаза, неподвижно глядящие в потолок.
— Сонечка… Доченька…
— Тетя Леночка… Ты приехала…
— Не говори, милая, не говори ничего, тебе нельзя разговаривать… Я сейчас, милая, — Елена опустилась на стул у кровати и взяла руку Сонечки в свои.
— Я здесь, милая. Я с тобой…
Не реветь, прикрикнула на себя Елена, не смей реветь, не сейчас… Потом. Потом, когда-нибудь. Когда все закончится…
— Тетя… Леночка… А мама… и папа…
— Маму с папой забрал к себе Боженька, милая, — прошептала Елена, гладя Сонечку по голове. — Так бывает, дорогая. Так бывает… Они были очень, очень хорошие, милая. Самые лучшие. Поэтому Он захотел взять их к себе… Они стали ангелами и улетели к Нему на небо. И там они поют теперь, вместе с другими ангелами, дорогая. Они будут заботиться о тебе, милая. И никому не позволят тебя обижать…
— А… я?
— У тебя еще очень много дел здесь, на земле, милая. Очень-очень много. Поэтому ты осталась. Не бойся. Ничего не бойся, дорогая…
— Дядя Даник… он…
— Дядя Даник тоже прилетит. Совсем скоро, дорогая. Прилетит и заберет нас с тобой в Прагу. Ему только нужно еще кое-что сделать… Он обязательно прилетит. Я обещаю. Закрой глазки, дорогая. Тебе нужно поспать…
— Я… не могу… не могу спать…
О Господи, подумала Елена. Что, это еще и заразно?!
— Тебе нужно, милая. Обязательно. Просто закрой глазки и постарайся. Хорошо? Я побуду с тобой. А потом мне нужно будет уйти. У меня есть одно очень важное дело. Я сделаю его и снова вернусь к тебе. Я всегда теперь буду с тобой, моя девочка. Всегда-всегда.
— Тетя Леночка… я тебя люблю…
— И я… и я люблю тебя, дорогая. Поспи. Я позову Олесю, она посидит с тобой, а я поговорю с доктором… Просто закрой глазки, милая…
И Сонечка послушно закрыла глаза.
Елена выглянула в коридор:
— Олеся… Зайди.
Девушка вошла в палату, осторожно притворила за собой дверь.
— Спасибо тебе, детка, — полушепотом сказала Елена. — Спасибо. Вы молодцы, ребята.
— Я вас узнала, — тоже шепотом ответила девушка. — Мне Татьяна Викторовна про вас рассказывала… И Сонечка…
— Тише. Она не спит. Слышит…
— Я знаю. Я посижу… Вы ведь привезли все?
— Конечно, детка. Все, что можно…
— Вы еще не будете ее забирать?
— Мы пока не можем, — покачала головой Елена и посмотрела на часы. — Через час здесь будут наши военные, они будут вас охранять. Пожалуйста, выполняйте все, что они станут говорить. Хорошо?
— Да.
— Мне нужно поговорить с докторами. И еще потом кое-что… Не бойся, детка. Все будет хорошо.
Поговорив с главным врачом, Елена снова вернулась в палату. Подойдя к Сонечке, положила прохладную руку ей на лоб:
— Это я, милая. Я ухожу и скоро вернусь. Утром. Или днем. Постарайся заснуть.
— Ты ведь придешь…
— Да. Клянусь. Я вернусь обязательно.
И, стремительно развернувшись, Елена выбежала из палаты.
МИНСК, 18 МАЯ. НОЧЬ
Елена села на скамейку в беседке во дворе, достала телефон и набрала номер, присланный из Праги в тексте короткого сообщения.