— Что ты творишь? — не выдержал Андрей, когда это случилось в пятый или в шестой раз.
— Что?
— Ты понимаешь, что. Зачем?!
— Мне нравится пугать подонков, — оскалился Майзель.
— Откуда ты знаешь, что за рулем обязательно подонок?!
— Потому что люди ездят на автомобилях, а не на мешках с деньгами.
— А ты?! Это — что?!? — Корабельщиков от избытка чувств врезал кулаком по обшивке дверцы. — Это не мешок, это — поезд с деньгами!!!
— Диалектика в действии, дружище… Да, ты прав. Но я работаю, это мой инструмент. Мои инструменты всегда самые лучшие.
— А они?! Они, может быть, тоже работают?!
— На «Феррари»? — Майзель усмехнулся. — На «Феррари» нельзя работать, Дюхон. И тот, кто это утверждает с умным видом, — подонок. Он парит тебе мозги. Я езжу на машине, потому что воздухом дороже и дольше на эти расстояния. Мое время — это жизнь. Чья-то жизнь. Поэтому я пропускаю маленьких людей, которые торопятся по своим важным, — на самом деле важным, — маленьким делам.
В аптеку. В магазин. На работу. В гости к друзьям. Прокатить с ветерком любимую девушку. Я могу подождать, потому что это их мир, их жизнь… А эти, на «Порше» и «Феррари»… Ты видел когда-нибудь человека, который разбогател на работе, Дюхон? И я не видел. Я просто пытаюсь напомнить этим скотам, кому они обязаны своими игрушками в полмиллиона долларов.
— Не смеши меня. Человеку свойственно желание разбогатеть. Это нормально…
— Да. Нормально. Когда, кроме стремления разбогатеть, есть еще страх Божий. Только тогда человек знает, как все это свести воедино, чтобы получилось что-нибудь путное. А когда нет… Тогда они покупают себе всякое дерьмо и начинают просовывать его людям под нос, — смотрите, какой я зупэрмэнш [17] , как я вас всех обставил… Ну, это вряд ли. Не боишься Бога — будешь бояться кого-нибудь, кто поближе. Меня, к примеру.
— И боятся?
— Боятся и ненавидят. И я от этого кайфую, дружище. Им полезно иногда увидеть в зеркало заднего вида — Дракона. Чтобы помнили…
— Они платят налоги.
— Они не платят налогов. Налоги платят владельцы «фордов» и «тойот». А эти только притворяются, что платят. Притворяются, что хотят поделиться своим богатством. Притворяются благотворителями и меценатами, перекупая друг у друга картинки маслом за сотни тысяч, за миллионы, прикрываясь наукообразными бреднями об искусстве. Строят дворцы, привинчивая к каждому стулу табличку со своими именами и титулами. Называют собой, любимыми, премии. Хотят, чтобы их любили за это. Только вот это вряд ли. От меня — не дождетесь.
— Они строят не только дворцы.
— Потому что кладут в штаны от страха. Не оттого, что хотят. А потому, что им до тошноты страшно.
— А ты? Ты не строишь дворцов?
— Я строю больницы, Андрей. И университеты. И не сижу в президиумах, и не хожу на тусняки, и не купаюсь в лучах якобы заслуженной славы, и не раздаю визиток с золотым обрезом и всякой чушью вроде «маркиз де Крыжополь, барон фон Кузькин»…
— Ты не маркиз? И не барон?
— Нет.
— Почему?
— А зачем?
— Приятно.
— Мне плевать на это, Андрей. Стоит мне только захотеть, я стану князем, графом, маркизом, бароном и кавалером всех на свете орденов сразу. И за право пошить мне парадный камзол в кровь передерутся все дизайнеры в Париже и Милане. Только мне на это плевать, вот в чем дело.
— И визиток у тебя нет?
— Зачем мне визитки?!
— Разве драконы так себя ведут?
— Обязательно. Если они настоящие… И еще. Я еврей, Дюхон. Кроме всего остального. Я знаю, знаю, — Ротшильд, твой Гирстайн хотя бы… Они тоже из этих, на «Феррари». А я — нет. Мне это не нужно.
— Но почему? Почему?!
— Потому что сказал Всевышний пророку своему Моше: пусть забудут меня и имя мое, но пусть ходят моими путями. Вот что главное, Андрей…
Когда подъезжали к границе, он куда-то позвонил и что-то сказал по-чешски. Андрей и по беларуски-то умел не так чтобы уж очень, а чешский вообще плохо понимал, гораздо хуже, чем польский. Что-то там, кажется, про границу и было сказано… И пролетели они через эту границу так, что Андрей только зубами клацнул:
— А документы?…
— Какие еще документы?! Я же Дракон…
— Вот псих… А дороги тут у вас получше… — прямо от самого автоматического пункта сбора дорожного налога начиналась роскошная и гладкая, как стекло, шестиполосная автомагистраль, по которой Майзель понесся совсем уже сломя голову.
Что-то там, кажется, про границу и было сказано… И пролетели они через эту границу так, что Андрей только зубами клацнул:
— А документы?…
— Какие еще документы?! Я же Дракон…
— Вот псих… А дороги тут у вас получше… — прямо от самого автоматического пункта сбора дорожного налога начиналась роскошная и гладкая, как стекло, шестиполосная автомагистраль, по которой Майзель понесся совсем уже сломя голову.
— У нас тут все получше. А дороги мы строим со скоростью пятьсот метров в час.
— Это как?!
— А так. Технологии, дружище. Умеют мно-о-ого гитик…
— Ага. Понял, не дурак. Дурак бы не понял…
— Не обижайся. Я же не инженер, чтобы разбираться в нюансах. Мое дело — поставить задачу, подобрать команду и проследить за правильным и своевременным выполнением. Я — начальник, друг мой. Понял?
— Так я и говорю же — не дурак…