— О Боже, друг мой… Хочешь, я… Мы с Мариной… Мы скажем ей…
— О, нет, величество. Нет. Или я сам… Или никто. Пусть случится, что должно…
Он встал и пошел к дверям, не прощаясь. Король долго смотрел ему вслед.
ПРАГА. КВАРТИРА ЕЛЕНЫ. МАРТ
От большей части гонорара Елена заранее отказалась, попросив перечислить деньги в несколько благотворительных фондов. Узнав об этом на второй день кампании, пресса на мгновение замерла, чтобы тут же разразиться новым шквалом догадок и предположений. Елена также отказалась от публичных чтений и авторских презентаций. Она почти не выходила из квартиры, приобретший за время ее отсутствия почти нежилой вид, почти ничего не ела, — только читала своего излюбленного Монтеня и иногда немного спала.
Наконец, депрессия, в которую она погрузилась едва ли не по доброй воле, надоела ей самой. Саднящее чувство разрыва живой ткани слегка притупилось, и Елена с остервенением принялась наводить порядок — включила музыку, вытерла пыль, сунула постельное белье в стирку, вымыла и включила старенький холодильник…
Вернувшись из супермаркета, Елена сбросила обувь, опустила на пол пакеты с продуктами и прошла в гостиную. Ее била странная дрожь. Чтобы успокоиться, Елена вытянула из серванта бутылку рябины на коньяке, стоявшую там с незапамятных времен, сорвала сургуч, и, стуча зубами по горлышку, сделала два длинных глотка. Вздрогнув от резкого вкуса, она проглотила спиртное и буквально через несколько секунд ощутила, как умиротворяющее тепло растекается по всему телу, делая его ватным и непослушным. Не раздеваясь, Елена упала на кровать в спальне и мгновенно забылась глубоким, без сновидений, сном…
Проснулась она, когда уже совсем стемнело. Елена поднялась, включила свет, переоделась в домашнее и направилась на кухню. Она собиралась сварить кофе, когда раздался звонок в дверь. Елена вздрогнула, но тут же мысленно обругала себя. Развязав узел рубашки на животе и, убрав выбившиеся из-под заколки волосы, она направилась к двери.
На пороге стоял Горалек:
— Привет. Можно войти?
— Проходи, — Елена посторонилась. — Случилось что-нибудь?
Она сохраняла с бывшим мужем некое подобие «интеллигентных дружеских отношений». Франтишек был давно и бесповоротно безразличен Елене, — после того, как она убедилась, что не только умнее и способнее, но и гораздо взрослее его. Ей тогда — всегда! — нужен был совсем другой мужчина. Она уже поняла это… Только Франта, кажется, по сей день отказывался это понимать. Разумеется, он был достаточно сообразителен, чтобы не устраивать Елене сцен, однако настойчиво набивался в друзья: рассказывал ей о своих многочисленных адюльтерах, спрашивал советов, иногда занимал деньги, — впрочем, обычно возвращал долги довольно аккуратно.
Единственная причина, по которой Елена до сих пор не отказывала ему от дома — как ни крути, а он был первым и пока единственным мужчиной, с которым она решилась соединить свою жизнь. Пусть и ненадолго… Единственным мужчиной, с которым она сознательно и упорно пыталась родить ребенка. Поначалу он даже поддерживал ее — но такое облегчение просквозило в его взгляде, когда он узнал, что ничего не выйдет… Еще и поэтому она ушла от него так спокойно, хотя и далось ей это ох как нелегко. Но все же… С Франтой были связаны всякие воспоминания — не только плохие, и Елена от души старалась поддерживать игру в современных мирно разбежавшихся супругов. Нельзя сказать, что эта игра доставляла ей большое удовольствие, однако и обременяла ее не слишком, — Горалек не был у нее таким уж частым гостем. Расставаясь со всеми своими прочими мужчинами, Елена никогда не поддерживала с ними дружеских отношений, даже некоего подобия таковых, — то ли старомодное воспитание, то ли слишком независимый, по мнению многих, характер давали о себе знать. Франта же использовал свою исключительность так, как ему было выгодно и удобно. Елена прекрасно понимала это, однако, следуя правилам игры, старалась как будто не замечать…
— Вот, заскочил на огонек, — ненатурально улыбаясь, сказал Горалек, снимая пальто и протягивая его Елене. — Ничего, что я так поздно?
— Довольно поздно. Но ничего. У тебя ко мне какое-нибудь дело? Я тут порядок затеяла навести…
— Да брось ты, старушка, — Горалек по-хозяйски прошел в гостиную и уселся на диван, закинув ногу на ногу. — Давай лучше кофейку выпьем, а можно и чего покрепче, я как раз машину поставил…
— Франта, извини. Я совсем не расположена сейчас пьянствовать с тобой.
— Ну, детка, это ты зря. По-моему, тебе самое время расслабиться…
— Франта, в чем дело? — Елена сложила руки на груди и сердито нахмурившись, посмотрела на бывшего супруга. И только сейчас заметила, что Горалек уже принял «для сугрева».
— Ну как же, — поняв, что гостеприимства от Елены ему придется ждать долго, он встал и направился к серванту. Дорогу он знал хорошо — за те годы, что его здесь не было, обстановка в квартире Елены, которая досталась ей от родителей, совершенно не изменилась. — Весь мир, кажется, о тебе и о Майзеле только и говорит. Все вокруг только про твою книжку и талдычат. Вот я и…
— Отлично. Вот только я не намерена ни с кем сейчас это обсуждать. С тобой в особенности.