— В Словении.
— С ним?
— Да.
— Ах, так он все-таки высовывается из своей стеклянной башни… Почему не в Ницце, интересно?
— Он не любит Ниццу. Монако не любит. Ривьеру терпеть не может… Там так чудесно, Полина… Не смотри так. Я знаю, я спятила.
— Это заметно.
— Да?
— Угу. Порхаешь. И сияешь. И похорошела просто бессовестно. И румянец появился. И глазки блестят. Полный набор симптомов. Ленушка, ты соображаешь, что делаешь?
— Нет. Но я это хорошо понимаю.
— И тем не менее…
— И тем не менее.
— И как это понимать?
— Ох, Полечка… Если бы я знала… Я всегда знала, что он гораздо сложнее и интереснее, чем тот ходульный образ, который мы себе напридумывали. Дракон, Дракон… Никто на самом деле не понимает, что это означает. Он самый настоящий дракон. Драконище. Даже похож… Ты же помнишь, я говорила… Но что настолько, — я этого себе даже не представляла.
— Ленушка, что с тобой?! — голос Полины дрогнул. — Ты слов-то таких никогда не произносила…
— Влюбленные тетки сильно глупеют. Для тебя это новость?
— Про тебя — да.
— Я теперь подозреваю, что просто никогда… Нет. Я не хочу об этом. Во всяком случае, сейчас…
Елена достала сигареты и закурила. Бросив случайно взгляд в окно таверны, она увидела, что к «машинчику» подъехали на самокатах два полицейских.
Бросив случайно взгляд в окно таверны, она увидела, что к «машинчику» подъехали на самокатах два полицейских. Она знала, что заезжать в пешеходную зону запрещено, — за подобное нарушение лишали прав на шесть месяцев. Но она так спешила… Полицейские, увидев виньетку пропуска на лобовом стекле машины, понимающе переглянулись, вновь заступили на самокаты и величаво покатились дальше по своим делам. Полина проследила взгляд Елены, и глаза ее расширились от изумления:
— Какая бусечка… А где «пыжик»?
— В него попал метеорит.
— Тебе в темечко попал метеорит, как я погляжу, — проворчала Полина. — Это он тебе подарил?
— Дал покататься.
— А почему менты так резво отчалили?…
— Увидели печать Дракона.
— Елена… Да что с тобой такое?!
— Это правда, Полечка. Это просто такие… ну, такие… Я не знаю… Нас всегда это бесило. Эти машины с непрозрачными стеклами, мигалки, сирены, пропуска всюду, что хочу, то и ворочу…
— А на самом деле приятно.
— На самом деле просто времени нет. Объезжать, тормозить, останавливаться, оплачивать стоянку, подсовывать талончик под стекло… Каждая секунда — чья-то жизнь. Никто же не возмущается, услышав сирену скорой помощи. А они и есть скорая помощь. Только и всего…
— Ну, как ты запела… А «пыжику» действительно давно пора было на свалку. Заботливый… За-а-ссс-сранец… — Полина закурила новую сигарету. — И ты согласилась?
— Я стараюсь не дергать его по таким мелочам.
— Боже мой, — Полина покачала головой и посмотрела на Елену так, словно видела ее впервые в жизни. — Да это в миллион раз хуже, чем я могла вообразить…
Елена кивнула и зажмурилась, чтобы помешать выступить слезам.
— Полечка… Ну, при чем тут подарки… Не нужно мне от него ничего… Понимаешь?
— Да понимаю я все. Чай, не дура. Но ты же понимаешь, что будущего у этих отношений нет?
— Конечно. Только мне все равно. Плевать.
— Ох, Ленушка, как же так вышло… Не стоило тебе соглашаться на это…
— Ну, отчего же, — усмехнулась Елена и глубоко затянулась дымом. — Я столько всего узнала… Не только про него, кстати. Про себя тоже. Едва ли не больше…
— Я сейчас разревусь. Честное слово.
— Нет. Давай в другой раз как-нибудь. Вместе поревем. Но не сейчас.
— Что ты собираешься делать?
— Ничего. Будем жить счастливо, как кролики, пока нам что-нибудь по-настоящему не помешает.
— Сильно сказано, — Полина закурила, наверное, пятую сигарету. — Цитата?
— Вроде того.
— Ух ты. Он еще и умный…
— Угу. Умный. Здоровый, как черт. Ростом под два метра. Вот такой и вот такой, — Елена показала руками, какие у Майзеля габариты. — Железо на нем ковать можно и танки из болота таскать. А иначе не выдержать это все…
— Что «все»?
— Все, Полечка.
Все, понимаешь? Господи, знала бы ты, что я видела… Что собираются они свернуть… И это только начало…
— Елена, да что с тобой?!
— Ничего со мной. Я в порядке. Пора поливать соусом наши шляпы, Полечка. И вообще…
— Давай подождем, пока уляжется гормональная буря.
— Буря не препятствует, Полечка, а, скорее, способствует…
— Тебе хорошо с ним, — Полина не спросила, а словно ответила на свой собственный вопрос.
— Мне хорошо с ним, — эхом откликнулась Елена. — Это должно каким-то другим словом называться, Полечка. Не знаю, каким. Такого не было никогда.
— Никогда?! Ох, Еленушка…
— Вот и я говорю… У него нет ничего, Полина. Костюм, рубашка, носки, туфли, телефон. Все. Больше ничего, понимаешь? Даже часов…
— А где он живет?!
— В кабинете. Нет, ну, я была у него дома, на самом деле… Это тоже командный пункт, такой, знаешь, в стиле Корбюзье… Все для фронта, все для победы…
— Опять цитата?
— Опять, Полечка, опять…
— И надолго тебя так хватит?
— Ах, да не знаю я ничего… Полина, он наш. Он на тех же книжках вырос. А рефлексии — и следа нет. Где-то потерялась в пути… Наш. И другой. Такой потрясающе другой… А люди! Ты бы видела его людей. Как они смотрят на него…
— Альфа-самец, в общем.