— Помочь тебе надеть скафандр? Мы вылетаем через час.
— Спасибо. Я сама справлюсь.
— Ты уверена?
— Обязательно, — она усмехнулась.
— Елена…
— Да?
— Нет. Ничего. Извини. Если хочешь, я уйду…
— Прекрати оперетту. Тебе придется уйти, потому что я собираюсь пудрить носик, и зрители мне при этом абсолютно не требуются. Я буду готова через полчаса, если тебя это устроит. Один вопрос.
— Конечно.
— Вы что, климат здесь меняете?
— Ты почувствовала?
— Еще бы.
— Это только местная, так сказать, анестезия. Города, промышленные зоны… Мы же не маньяки…
— Маньяки. Именно маньяки. Вы ненормальные. Причем все…
— Обязательно. В прежнем климате невозможно было заниматься делами. Только петь, плясать и совокупляться. Мы с этим покончим.
— И с совокуплениями тоже? — усмехнулась Елена.
Он пропустил это мимо ушей и протянул ей вчерашний тюбик:
— Смажь, пожалуйста, лицо.
Хочешь съесть что-нибудь?
— Кофе.
— Хорошо. Как скажешь. Я распоряжусь… Увидимся.
— Пока, дорогой, — Елена улыбнулась, а Майзель дернулся от этой улыбки, как от пощечины.
И, не сказав больше ни слова, по-военному развернулся и вышел в коридор. Елена немного постояла, зажмурившись, помотала головой и вернулась в ванную, преисполненная решимости, как и обещала Майзелю, «попудрить носик». Она по-прежнему не злилась на него. То есть, злилась, конечно… Нет. Злостью это нельзя было назвать. Это была такая горькая, почти как в детстве, обида, — как он мог так?! Ведь он же… Ведь я… То, что произошло вчера, должно было произойти, подумала Елена. Так мне и надо. Распустила слюни, идиотка. Ну, я тебе покажу экскурсию…
Квамбинга провожал их, — снова в рабочем порядке. Елену поразил взгляд императора, адресованный ей — взгляд, полный уважения, восхищения, даже благоговения… Она совершенно не поняла, что это значит. И потому не придала этому большого значения.
ПРАГА. АВГУСТ
На следующий день он снова разбудил ее телефонным звонком еще до рассвета, как ни в чем не бывало:
— Елена, я еду в Будапешт. Поехали со мной.
— Что, прямо сейчас?! О-о… Еще пяти нет… Ты больной…
— Я здоров. У меня кое-что есть для тебя в машине.
— Что?!
— Фаршированные кнедлики, что! Отличный кофе, на самом деле. Выходи, говорю!
— Послушай, кто дал тебе право в таком тоне…
— Я никого не спрашиваю. Форма одежды парадная. Ты выходишь?
— Да. Мне нужно двадцать минут, чтобы собраться. А надолго?
— Узнаешь в дороге.
— Ты раньше никогда не приглашал меня. Что изменилось?
— Все изменилось. Долго ты еще собираешься копаться?
— Хам и маньяк.
— Да выходи ты наконец!!!
Она вышла из подъезда. Майзель стоял возле своего «дракономобиля», распахнув пассажирскую дверь.
— А что, мы вдвоем?
— Тебе кого-нибудь не хватает? Свита мне в такой поездке не нужна.
Елена уселась, он тоже. Помог ей пристегнуться крестообразным ремнем, пристегнулся сам:
— Дорогая, предупреждаю и прошу: поедем быстро. Участками — очень быстро. Не пищать, ладно?
— Подожди… Мы что, на машине — в Будапешт?!
— Да. Машиной быстрее. По воздуху я летаю только на расстояния больше тысячи километров в одну сторону. Потому что самолет — очень дорогое удовольствие и отвлекает от работы массу людей.
— Какая восхитительная скромность. Ты меня растрогал. И как быстро мы поедем? Еще быстрее, чем в аэропорт?!
— Да я там даже разогнаться не успел…
— Кошмар какой-то…
— Елена! Мы для чего столько тысяч километров супердорог в Альянсе построили?! Чтобы ползать по ним, как черепахи?! Я быстро езжу, потому что я… Да просто потому, что мне так нравится!
— Вот-вот, — проворчала Елена. — А то все про человечество да про великие свершения…
Майзель расхохотался.
— А то все про человечество да про великие свершения…
Майзель расхохотался.
— Не сердись, дорогая. Я правда спешу, потому что хочу к ночи быть дома. Ты ведь не сердишься?
Елена сделала вид, что не расслышала, и Майзель не стал форсировать разговор. Только ввинтился в поворот чуть резче, чем обычно.
ПРАГА — БУДАПЕШТ — ПРАГА. АВГУСТ
Они разговаривали дорогой мало, — Майзель все-таки действительно слишком быстро ехал, и Елена в самом деле опасалась его отвлекать. Хотя автомобилем он управлял, как бог. Ну, или, по крайней мере, как его первый заместитель… Он вообще все делал удивительно вкусно. С таким необъяснимым и непередаваемым изяществом красивого самца, что Елене, наблюдая за ним, оставалось только облизываться и глотать слюнки. И злиться на него было решительно никак невозможно. Это просто масштаб такой, подумала Елена с грустью. Ну, нельзя разглядеть все и везде успеть. И чтобы никому не было больно, — так не бывает тоже…
Через какое-то время Елена даже перестала ощущать скорость. Глядя на ЖК-панель пассажирского инфотерминала, куда транслировалось изображение камер кругового обзора, она усмехнулась:
— А дальнобойщики не в восторге от твоих маневров…
— С чего ты взяла? — удивился Майзель.
— Ну, как же. Все свои фары и прожекторы включают. Наверное, еще и сигналят, только не слышно…
— Обязательно. Только это не то, что ты подумала.
— Нет, — Елена даже забыла о том, что еще минуту назад готова была его убить. — Нет. Это просто не…
Он пожал плечами, улыбнулся, — как показалось Елене, немного смущенно: