Эльфийка взвилась в воздух и оказалась по одну сторону со мной.
— Поиграем, мой сладенький, — облизывая губы, произнесла она.
— Давай, — сказал я, доставая пистолет и направляя дуло ей в лоб. — Только играем по моим правилам. Они очень простые. Побеждает тот, кто быстрее: ты или пуля. Я ставлю на пулю.
Убийца изогнулась, пытаясь уйти с линии огня. Напрасно: дуло неотступно следило за её движениями.
— Брось стилет, — приказал я.
— Как скажешь, сладенький, — промурлыкала Жозефина и тут же метнула в меня стилет.
Бабах! Я успел рефлекторно нажать на курок, практически не целясь. Вот уж не ожидал от себя такой меткости: пуля, угодив в лезвие, разломила его на части. Осколки брызнули водопадом и с визгом распороли воздух. Один угодил мне в лицо, но, к счастью, прошёл по касательной, лишь сорвал кожу с левой щеки. Я невольно схватился за лицо, этого оказалось достаточным, чтобы упустить эльфийку. Она, не зная, сколько осталось зарядов в пистолете, не стала рисковать, и сбежала, оставив меня в гордом одиночестве.
У чёрного входа её ждали люди Косого, но готовы ли они столкнуться лицом к лицу с тренированной убийцей? Я отбросил разряженный пистолет, ставший обузой, и бросился наугад к противоположному концу помещения, надеясь отыскать дверь, ведущую к проходу, заставленному ящиками. По пути зацепился ногой за валявшуюся на дороге швабру, предусмотрительно оставленную Жозефиной, и спланировал с распростёртыми руками прямо на пол, покрытый лиловой ковровой дорожкой. Удар оказался чувствительным, если бы не инстинктивно выкинутые вперёд руки — валяться бы мне без сознания часика два-три. Я выругался и, рванув с низкого старта, в два прыжка оказался на улице.
Мне доводилось видеть Крокодила на ринге. Там ему не было равных. Он редко отпускал противника, не превратив его в окровавленный кусок мяса и, как правило, выигрывал за явным преимуществом. Но этот бой Крокодил проиграл. Я так и не понял, что сотворила с ним Жозефина, возможно просто вырвала кадык. Сейчас, из его горла на землю хлестала вязкая жидкость, скапливаясь в маленькую лужицу на сухой земле. Для меня до сих пор остаётся загадкой, почему он не упал, а так и остался стоять, как вкопанный. Я не стал его трогать, и принялся искать Зиги. Поиски не затянулись. Зиги тоже был мёртв, тело оказалось погребённым под ящиками. Судя по раскрытому рту, парень пытался что-то сказать, но не успел. Рубаха в месте, где находится сердце, успела пропитаться кровью, если присмотреться, то сквозь маленький прорез на ткани можно было разглядеть крошечную ранку. Подобную обычно оставляет холодное оружие вроде стилета.
Со стороны портового рынка послышались крики и свист. Сюда бежал полицейский капрал, поддерживая на весу саблю. Лицо его раскраснелось, он запыхался. Рыжие усы топорщились, бешено вращающиеся глаза придавали ему суровый облик.
— Ни с места, вы арестованы, — завопил он так громко, словно я был глухой на оба уха.
— Сержант, — я намеренно повысил его в звании, — здесь была убийца, женщина, эльфийка. Она не могла далеко уйти.
— Разберёмся, — буркнул капрал.
Он явно не верил и уже начинал с опаской поглядывать в мою сторону. Кровь, запёкшаяся у меня на правой щеке, лишь подкрепляла его в выводах.
Кровь, запёкшаяся у меня на правой щеке, лишь подкрепляла его в выводах.
— Сержант, — взмолился я, — не стойте, как изваяние. Надо срочно организовать поиски. Если эта женщина сможет удрать, впереди будет ещё очень много трупов.
— Молчать! — рявкнул усатый капрал и обнажил саблю.
Я понял причину его ретивой бравады: к нам спешили ещё несколько полицейских. Я обречённо вздохнул — среди них был лейтенант Морс. Всё, закончились свободные деньки, прощай воля, и надежда поймать Жозефину по горячим следам.
Лейтенант не стал вникать в суть дела. Налицо были два трупа и один подозреваемый, к которому он давно питал «добрые» чувства. Я всё же попытался достучаться до рассудка Морса, но упёртый коп даже ухом не повёл.
— Сухарь, мне плевать на то, что ты пытаешься мне наговорить, — презрительно бросил Морс. — Я доставлю тебя в участок и постараюсь представить ситуацию так, чтобы все улики указывали только на одного человека. Знаешь на кого?
— Неужели хочешь взять эту мокруху на себя?
— Смейся, Сухарь, смейся, — осклабился Морс. — Скоро тебе будет не до смеха. Двойное убийство — прямая дорога на виселицу.
— Я никого не убивал.
— Может быть, но тебя это не спасёт. Поверь на слово, — Морс сплюнул и, словно спохватившись, сказал: — А ведь с тебя должок, Сухарь! Как же я мог забыть?
Он двинул мне в челюсть со всего размаха. Зубы клацнули, но я устоял. Во рту почувствовался солоноватый привкус крови. Я потрогал языком зубы и убедился, что один шатается.
— Морс, лупи меня, сколько влезет, только не дай уйти настоящему убийце. Пока она на свободе, у полиции будет много работы.
— С чего бы это тебе заботиться о нашей работе? — хмыкнул Морс. — Лучше подумай о завещании. Если не возражаешь, я возьму на память верёвку, на которой тебя вздёрнут. Не забудь упомянуть об этом, ладно?
— Можешь на ней удавиться, — я плюнул в него кровью. Слюна угодила на начищенный мундир. Лейтенант взбесился.