Конферансье выступил вперёд и объявил:
— Почтеннейшая публика, а сейчас смертельный номер! Слабонервных просим удалиться.
Застучала барабанная дробь. Акура встал на четвереньки, перед ним положили доску, раза в два толще тех, что были раньше.
Застучала барабанная дробь. Акура встал на четвереньки, перед ним положили доску, раза в два толще тех, что были раньше. Силач взял в руки гвоздь, слегка воткнул в доску так, чтобы он не падал, поднял маленькие поросячьи глазки и окинул притихшую публику выжидающим взором.
— Давай Акура, будь молодцом! — громко крикнул кто-то из передних рядов.
Атлет довольно улыбнулся, потом лицо его побагровело и вздулось, пот потёк с него градом, накапливаясь в маленькой лужице. Акура напрягся и вдруг резко ахнул лбом по головке гвоздя — меня аж передёрнуло, показалось, что в наступившей тишине раздался треск проломленного черепа. Затем силач приподнялся и с гордостью продемонстрировал вколоченный по самую шляпку гвоздь. Публика взорвалась аплодисментами.
— Чем только вы, люди, не зарабатываете на жизнь, — грустно произнесла Лиринна.
— Как-то раз со мной тоже пытались проделать нечто подобное, — признался я. — Хотели открыть моим лбом стальную дверь. Разумеется, я возражал, но моё мнение почему-то никого не интересовало.
— Может, тебе тоже пора идти на сцену? — хихикнула Лиринна и передразнила конферансье. — А сейчас на манеже гроза всех гвоздей — Гэбрил Чугунный Лоб!
Мы засмеялись, Лиринна постепенно приходила в себя и уже была не столь скованной, как несколько минут назад.
— Дамы и господа! — конферансье вновь появился на залитой светом прожекторов сцене. — А сейчас, любимица публики, непревзойдённая экзотическая танцовщица Никавери исполнит неподражаемый и чарующий танец на тему знойного Востока.
Я замер, услышав знакомое имя. Мужскую часть публики как подменили, многие, очевидно, знали, что им предстоит увидеть. Они на миг забыли о спутницах и устремили взгляды на сцену. Заиграла нежная расслабляющая музыка в восточном стиле. Покачивая бёдрами, вышла закутанная с головы до ног в разноцветное покрывало девушка. Внезапно музыка изменила свой ритм; тревожно забили, загрохотали барабаны, будоража кровь, заставляя пульсировать в висках. Ещё миг, и покрывало улетело в сторону к какому-то господину, вальяжно раскинувшемуся за богато обставленным столиком. Он принял свалившийся на голову подарок с довольной улыбкой и послал танцовщице воздушный поцелуй. Ухажёр или…?
Тем временем движенья девушки стали плавными, она словно плыла по воздуху, оторвавшись от земли, и, не касаясь пола, маленькими стопами ног, на которых в такт музыки позвякивали золотые браслеты в виде ящериц. Темп убыстрялся, но Никавери буквально растворилась в музыке.
Я посмотрел на Лиринну. Она заметила взгляд и усмехнулась. Для нас танец не имел никакого значения. Здесь были только мы — я и Лиринна. Что творилось вокруг — не имело ни малейшего значения.
Внезапно прожектора потухли, а когда загорелись вновь, сцена оказалась пустой — Никавери исчезла.
Зал разразился аплодисментами.
В этот момент подошла официантка с подносом, на котором стояли бокал с вином для меня и коктейль с тонкой соломинкой для Лиринны.
— Скажите, — обратился я к официантке, — как я могу увидеться с Никавери?
Официантка взглянула сперва на меня, потом на Лиринну, которая со скучающим видом, посасывала свой коктейль из трубочки.
— Нужно пройти в гримёрку для артистов, вход за сценой. Поговорите с её импресарио, его зовут Глок. Он всё устроит, естественно не бесплатно.
— Спасибо, — поблагодарил я, рассчитался по счёту и дал чаевые. Судя по кислому выражению девушки, она привыкла получать «на чай» гораздо больше, но у меня как-то рука не повернулась отдать вот так за красивые глазки сумму, равную среднему заработку за неделю.
Бифштекс по вкусу напоминал подошву от башмака, возможно, его уже кто-то пытался жевать до меня, но не смог осилить и сдался. Я не стал ломать зубы и отодвинул тарелку в сторону, может тому, кто будет есть это следующим, повезёт больше. Лиринна тоже не выглядела счастливой, подцепив вилкой совершенно неаппетитного вида корешок. Кухня не была сильным местом «Серпентария» — люди приходили сюда, чтобы продемонстрировать причастность к элите. Им было всё равно, чем набивать желудок — в конце концов, у большинства посетителей имелись личные повара, знавшие, как угодить хозяевам. Здесь правило бал честолюбие, возведённое до абсурда.
— Я больше не могу, — признался я. — Кусок в горло не лезет. Пойдём искать Никавери.
— Наконец-то, — обрадовалась эльфийка. — Я думала, что придётся сидеть тут до седых волос, пока ты не прикончишь этот бифштекс.
Я встал, и помог Лиринне подняться с уютного диванчика. Сбоку послышалось шевеление, словно кто-то собирался впопыхах. Мимо почти пробежал тот самый высокий, странно одетый тип, кажется, он сидел по соседству.
Я отставал от него всего на два или три шага и уже стал нагонять, как вдруг чья-то рука схватила меня за локоть. Пришлось притормозить. Я обернулся и увидел, что за ближайшим столиком сидят несколько офицеров в парадных мундирах королевской гвардии, а во главе компании находится племянник покойного барона фон Бомм. Именно он задержал меня.