— Кадзи! — воскликнул Сантиддио. — А Мордерми знает, что ты здесь?
— Нет, этого никто не знает, — улыбнулась его сестра. — Они с Каллидиосом опять погружены в составление каких-то планов. Я думаю, Каллидиос требует немедленного приказа о казни Конана, а Мордерми пока сопротивляется и не соглашается убить друга.
— Щепетильность твоего любовника в такого рода делах широко известна. — Конан грязно выругался.
— Конан грязно выругался. — Мы с ним еще разделим дружескую выпивку, только теперь будет моя очередь угощать.
— Не кляни Мордерми за то, что он тебе сделал, — умоляющим голосом откликнулась Сандокадзи. — Боже, почему мы не послушались твоего совета, когда стигиец впервые появился в Преисподней?!
— Это еще одна моя ошибка, которую я исправлю, как только выберусь отсюда, — процедил Конан. — Но ведь отравленное вино мне наливал Мордерми.
— Если бы это сделал Каллидиос, ты бы никогда не проснулся, — сердито ответила Сандокадзи. — Какие вы оба идиоты! Мордерми был таким же смертельным врагом Риманендо, как и вы. Пока мы спорили, как поднять массы на революцию, он раздавал награбленное беднякам. Каллидиос изменил его характер. Я едва узнаю теперешнего Мордерми. Этот колдун наложил на него заклятье. Убейте Каллидиоса, и Мордерми освободиться от злых чар.
— Но что здесь делаешь ты, Кадзи? — снова спросил Сантиддио. Мордерми послал тебя, чтобы заключить мир?
— Я пришла сюда, чтобы освободить вас, — ответила Сандокадзи, странно хихикая. Конан и Сантиддио удивленно переглянулись. В руках у девушки была связка ключей.
— Я следила за Каллидиосом, — затараторила она, глотая слова. — Я украла у него трубку и накапала туда жидкость, как это делает колдун. Затем я притаилась возле комнаты стражников и пустила туда дым. Они и так клевали носом над чашами с вином, а теперь и подавно храпят. Я забрала у них ключи от камер, вот и все.
— Черт возьми! Так открывай, пока стражники не проснулись! встрепенулся Конан.
— Я выпущу вас, — скромно произнесла Сандокадзи, — но сперва вы пообещаете мне, что не причините никакого вреда Мордерми. Я знаю, что он предал вашу дружбу, но виной тому не он, а Каллидиос, отравивший его душу. Убейте стигийца и утолите свою жажду мести, но дайте слово, что не тронете Мордерми.
Конан решил, что испарения желтого лотоса помрачили рассудок девушки. Но спорить было некогда. Охранники могли очнуться в любую минуту.
— Я обещаю не убивать Мордерми, — с усилием произнес Конан. Слова застревали у него в горле. Киммериец никогда не нарушал данного слова, независимо от того, какие обстоятельства этому предшествовали.
— Я тоже обещаю, — сказал Сантиддио. — Давай, Кадзи, открывай быстрее.
Мучительно долго девушка выбирала нужный ключ, возилась с замком. Наконец дверь открылась. Конан выскочил из камеры, как большая кошка, которую долго держали в клетке. Пока Сантиддио обнимал сестру, он внимательно оглядел коридор.
Из комнаты охранников доносился могучий храп. Их оплошность, несомненно, будет стоить им жизни, но Конан не испытывал к ним чувства жалости. Беглецы укутались в воинские плащи, висевшие у двери, и украдкой поднялись по ступеням…
Снаружи, возле двери на улицу, лежал труп солдата. Тонкий кинжал был всажен прямо в сердце искусной рукой.
— Я обещала хорошо заплатить ему, если он позволит мне повидаться с братом, — пояснила Сандокадзи, — но мне показалось, что ему нельзя верить.
В этот полночный час вокруг дворца было пустынно. Лишь иногда попадались патрули. Конан вовремя заметил приближающихся солдат, и беглецы успели спрятаться, а затем проскользнуть вслед за ними. Конан понимал, что стоит охранникам очнуться, и их побег будет обнаружен.
— Возле стены я спрятала веревку, — сказала Сандокадзи. Конана всегда восхищали ее ум и предусмотрительность. — Как только вы выберетесь из крепости, вам придется самим позаботиться о себе.
— Ты должна идти с нами, — сказал Сантиддио. — Мордерми заподозрит тебя.
— Мордерми может подозревать сколько угодно, но он меня и пальцем не тронет.
Каллидиос отравил его душу, но я осталась в его сердце. Мордерми свалит ваш побег на Белую Розу и использует его в качестве еще одного доказательства существования тайного заговора.
— Не спорь с нами, женщина, — попытался возразить Конан. — Ты помогла нам, и я не оставлю тебя в опасности. Мордерми нельзя верить.
— Я люблю его, — оборвала киммерийца Сандокадзи, — неужели вы не понимаете? Люблю! Если я покину его в эту минуту, рядом с ним не останется никого, кроме Каллидиоса.
Конан придерживался другого мнения, но, в конце концов, это было ее дело. Сантиддио лучше знал, как уговорить сестру.
— Что вы собираетесь делать? — спросила она, чтобы закончить споры.
— Для начала — выбраться из Кордавы, — ответил ее брат.
— Мы слишком известны, чтобы спрятаться в городе, да и Мордерми здесь крепко держит все в руках.
— Мы организуем новое восстание, — продолжал он. — И привлечем в его ряды тех, кого Мордерми предал. Это будет настоящий заговор, который ему не подавить так просто, как это он сделал с Белой Розой!
— А как вы собираетесь бороться с Последней Гвардией? — напомнила Сандокадзи.