В тонких руках Чумных Дохляков покачивались транспаранты. Фокусник стоял выпучив глаза и стиснув зубы и держал свой транспарант выше всех. Свекольного цвета Вонючка, увешанный значками, потрясал «посылками — хозяину!» Половинка простыни свисала с ручки так, что разобрать написанное было невозможно, и он просто размахивал ею как флагом. Сиамцы с застывшими лицами, яростно барабанили в салатницу и в капкан. Слон с восторгом глядел на происходящее.
Вонючка монотонно завывал:
— Долой произвол! Долой воспитательское самоуправство! Долой!..
— Долой! — хором подхватывали остальные на выдохе.
Слон слабо подвывал. Красавица прятался в рядах колясников, пригибая голову, чтобы не бросаться в глаза. Хламовные стояли тут же полукругом, раскачиваясь в такт жестяной дроби.
Старшие смеялись. Кузнечику показалось, что кричащих намного больше, чем должно было быть. Потом он с удивлением понял, что Хламовные тоже кричат.
— Долой учителей! — визжал Плакса.
— Мир во всем мире! — не к месту заходился Зануда.
Крючок размахивал костылем и требовал:
— Пространство — калекам!
Но Вонючка заглушал всех. С грохотом салатницы и гудением в жестяную трубу его вопли составляли адскую какофонию, вынести которую было невозможно.
Старшие смеялись и затыкали уши.
— Может, директор давно уже выкинулся в окно? — прокричал Волк в ухо Кузнечику.
Директор никуда не выбросился. Целый, хотя и зеленоватый, он появился в дверях учительской и замахал руками, пытаясь перекричать шум.
Директор был маленьким. Седая, воинственно торчащая борода делала его похожим на пирата, но он не курил трубку, не покрывал себя татуировками, и вообще, если не считать головы — моряцкой, пиратской, волосатой — был ближе к гному, чем к пирату.
— Внимание малявкам! — крикнул старшеклассник Кабан, подняв два пальца. Старшие захохотали. Вонючка, красный и величественный, махнул лапкой, командуя остановиться. Сиамцы перестали стучать.
— Немедленно… Беспорядки… Молокососы… Прекратить! — прорвался сквозь всеобщий гвалт голос директора.
— Тишина! — скомандовал Вонючка.
Директор вытащил платок и вытер лицо.
— Если мне дадут возможность сказать, — он подождал, пока стихнет смех. — Я надеялся уговорить этого молодого человека поделиться с другими тем, что ему прислали. Но боюсь, что до его согласия я не доживу. Мы еще выясним, откуда и как появились эти посылки. А теперь пусть он их забирает, и поскорее!
Сиамцы засвистели. Горбач зааплодировал. За спиной удрученного директора возник воспитатель Щепка с тележкой. Рядом шел Черный Ральф, спрятав руки в карманы, а замыкал шествие Лось с коробкой, набитой письмами. На тележке лежали свертки. Груда коробок в ярких обертках.
— Это что? Это откуда? — заинтересовались старшие.
— Это — посылки хозяину, — объяснил Вонючка и кивнул Горбачу с Фокусником. — Принимайте добро.
Тележка перекочевала от Щепки к Горбачу. Фокусник сценичным движением набросил на свертки простыню с надписью «Руки прочь от достояния учащихся!», скрыв их от посторонних глаз. Дохляки двинулись к Чумной, толкая перед собой тележку. Мальчишки Хламовника расступались, провожая их недоумевающими взглядами. Старшие, пропуская шествие, любовались Вонючкой и заглядывали под простыню.
— Крутой малявка, — уважительно заметил Хромой. — Далеко уползет!
Вонючка кивал и расточал зубастые улыбки.
— Минутку, — сказал он, останавливая шествие. — Один момент!
Он подъехал к тележке и порылся под простыней. Извлек самый маленький сверток в звездно-пупырчатой упаковке и бросил его Зануде:
— Это вам, ребята. За поддержку.
Старшие зааплодировали. Зануда ошарашенно уставился на сверток.
— Брось сейчас же! — прошипел Спортсмен, проталкиваясь к нему. — Брось подачку колясника! Быстро!
— Не брошу, — Зануда прижал сверток к груди. — С чего это? Сам бросай свои вещи, если не жалко!
Спортсмен влепил Зануде затрещину. Колясники возмущенно загалдели. Догоняя Дохляков с тележкой, Кузнечик обернулся.
Директор все еще стоял в дверях учительской. Воспитатели с двух сторон похлопывали его по плечам. Директор пустым взглядом смотрел перед собой.
«Может, он все таки сошел с ума», — подумал Кузнечик. — «Мало ли…»
— Тележку вернете! — прокричал воспитатель Щепка, сверкнув стеклами очков. — Негодяи!
СОВСЕМ ДРУГОЙ КОРИДОР
Возвращаясь к себе, она всякий раз удивлялась разнице двух коридоров и не могла понять в чем секрет. Не в том, конечно, что их коридор был уже и короче, не в окнах (которых не было там), не в ковровой дорожке… И только в тот вечер она поняла. Разница была в том, что их коридор не был коридором.
Старый директор… бывший директор (белая борода, а лица она уже не помнила) благоволил к девушкам, и это отразилось в разнице между двумя коридорами — их и мальчиковым. Белобородого не было уже давно, а привилегии остались. Одна спальня на четверых — пусть маленькие комнатки-кельи, но только четверо, и всегда можно захлопнуть дверь. Это и ковровые дорожки, лысеющие по краям, шторы на шнурах и телевизоры. Когда-то белобородый поставил их в каждой спальне, но его не было уже давно, телевизоры ломались, пока не осталось только два… Сейчас один из этих двух светился у стены, а перед ним лежали и сидели на выуженных из спален матрасах и расстеленных пледах, внимая, (чего они, интересно, ждут оттуда?) — особи женского пола, собравшиеся из всех спален. Пробираясь в темноте меж их руками и ногами, наступая на подушки и в блюдца с яблочной кожурой, она, наконец, осознала разницу. Их коридор не был чем-то отдельным от спален, он был одной общей спальней, местом, где с наступлением ночи можно было заснуть.