— Но я не могу оставить здесь джип со всем его содержимым на целых четыре дня. Найду платную стоянку. А обратно придем пешком.
— Нет, джип нам надо оставить именно здесь. Если мы не оставим его здесь, то все может пойти наперекосяк. Существует протокол. Все должно делаться в определенном порядке.
— В каком таком порядке?
— Тебе не надо это понимать, просто делай, как я говорю.
— Мы договаривались…
Скаут раздраженно вздохнула.
— Ладно, можешь не продолжать. — Она секунду подумала. — Знаешь секрет «китайской шкатулки»?
— Ну.
— Вот и хорошо. В общем, это что-то вроде того. Если хочешь, чтобы она открылась, надо нажимать в определенных местах и в определенном порядке.
— И что же такое мы пытаемся открыть?
Скаут посмотрела на меня.
— Мир, — сказала она.
* * *
Города во сне жужжат и грохочут, они выдыхают пар и дым и наполняют дрожью свои переулки. Я захлопнул дверцу джипа и поплотнее закутался в куртку. Скаут тоже дрожала, обнимая себя за плечи, растирая ладонями руки, укрытые в рукавах ее обширной армейской куртки, и притопывая ногами по гудрону.
— Ну хорошо, — сказала она, — лучше всего будет захватить с собой все полезные вещицы, одежду на несколько дней и то, что ты и впрямь не можешь оставить в машине. Но пускаться в путь надо по возможности налегке — нам предстоит много пройти пешком.
Иэн наблюдал, как я опустошаю рюкзак, а потом укладываю в него одежду, спальный мешок, кассету и тетради, касающиеся «Фрагмента о лампе», фонарик, диктофоны и несколько упаковок с батарейками. Когда я управился с застежками и лямками, Скаут взяла в одну руку пластиковый пакет с едой, которую мы купили на круглосуточной станции техобслуживания, а в другую, обойдя машину, — контейнер с Иэном.
— Если дорога будет долгой, — сказал я, — он будет казаться все тяжелее.
— Он уже тяжелый. Ничего, справимся.
Темная масса Иэна шевельнулась в его ящике, напоминая нам, что он вообще-то находится там, пока мы о нем говорим, после чего кот решил притвориться спящим.
— Я все еще не знаю, куда мы идем.
— Да уймись же, скоро сам все увидишь. — Скаут сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, пытаясь унять дрожь. — Похоже на «Рассвет мертвецов»,[24] правда? — Потом с улыбкой обернулась ко мне. — Ты мне доверяешь?
— Да, — признался я, вскидывая рюкзак на плечи.
— Похоже на «Рассвет мертвецов»,[24] правда? — Потом с улыбкой обернулась ко мне. — Ты мне доверяешь?
— Да, — признался я, вскидывая рюкзак на плечи. — Просто не вполне понимаю почему.
Нагруженные, мы прошли вниз по проулку и пересекли улицу, движения на которой не было, если не считать сильного пронизывающего ветра и катящейся банки из-под кока-колы, которая показалась мне самой шумной вещью на свете. Скаут подвела меня к задней двери большого книжного магазина.
— «Уотерстон»?
— Верно, — сказала она, опуская на землю сумку с едой и кота и роясь у себя в карманах.
Она вытащила маленькую металлическую штучку и, быстро ее осмотрев, сунула в дверной замок.
— Стой — мы что, взламываем «Уотерстон»?
Она обернулась:
— Ты мне мешаешь.
— А как насчет сигнализации? Как насчет… Ты что, и вправду взламываешь эту дверь? О господи…
— Ты можешь хоть минутку помолчать? Пожалуйста.
Спустя несколько мгновений, в течение которых я затравленно озирался, обхватив себя руками и горя желанием оказаться в каком-нибудь любом другом месте, Скаут вытянула из замка свое металлическое приспособление. Она толкнула дверь, и та распахнулась внутрь, в черноту.
— Ну вот, — сказала она. — Ни тебе сигнализации, ни засовов. Помнишь, что я говорила о китайских шкатулках?
— Так что, парковка джипа за мусорными баками позади «Макдоналдса» означает, что, когда ты вскрываешь замок «Уотерстона», сигнализация не сработает?
Она подняла сумку с едой и ящик с котом.
— Пойдем.
— Скаут, это…
— Но мы уже на пороге, не так ли? Пойдем.
Я последовал за ней внутрь и защелкнул за собой дверь.
Несколько секунд все вокруг было черно, потом появился клин света, который превратился в высокий прямоугольник, когда впереди открылась другая дверь. Через нее я увидел полки с книгами, первый этаж книжного магазина в режиме ночного времени, неподвижный и безмолвный в этом желтовато-оранжевом свете, возвещающем: «Мы закрыты». Силуэт Скаут, маячивший передо мной, превратился в настоящую Скаут, когда она шагнула в дверной проем и вошла в помещение торгового зала. Я последовал за ней.
Нагруженные сумками и клетью с рыжим котом, мы — двое неуместных здесь туристов — стояли посреди большого закрытого книжного магазина.
— Нереальное чувство, правда? — прошептала Скаут.
— Это…
Я не мог подобрать верных слов, чтобы описать то, что испытывал, но теперь, когда мы оказались внутри, слова Скаут о «китайской шкатулке» казались куда более правдоподобными. Это пространство, полностью закрытое, полуосвещенное и безмолвное перед рассветом, не предназначалось для посетителей. Любой человек не мог просто взять и толкнуть дверь и осторожно войти в подобное помещение.
— В этом есть что-то религиозное, — сказал я наконец.
Скаут кивнула:
— Все здания делаются отчасти священными, когда остаются в одиночестве, чтобы немного поразмыслить. Может быть, это как-то связано с тишиной.