Гулль. Лидс. Шеффилд. Манчестер. Блэкпул.
Сожалею и надеюсь.
Э.
* * *
(Получено: 16 июня)
Письмо № 238
Дорогой Эрик!
Надеюсь, поиски работы идут успешно. Постарайся не ошибиться в выборе человека, которого будешь изучать. Тщательно выверенная, полностью воплощенная искусственная личина обеспечит наиболее надежную повседневную защиту, если ты решишься отправиться в путешествие. Чтобы в совершенстве овладеть манерами, движениями и взглядами кого-то другого, потребуются многие месяцы усердной работы, но это позволит тебе передвигаться по миру, нигде не оставляя хоть сколько-нибудь узнаваемой ряби.
Людовициан будет вечно ходить кругами, если ему это надо. Требуется ему только одно: чтобы ты потревожил воды привычным образом, чтобы он смог пересечь свой маршрут с твоим под углом в один-два градуса. Практика, практика и практика. Вблизи маскировка может его не остановить, но на расстоянии ты будешь невидим.
Сожалею и надеюсь.
Эрик
8
Пародист
— Как шли дела на работе на этой неделе?
Я проработал уже несколько месяцев, но восторги доктора Рэндл по этому поводу до сих пор не утихли.
— Да все нормально. Скучно, в общем-то. Ну, вы понимаете, что я имею в виду.
— Если вам скучно, Эрик, то это хорошо. Прошел почти год после вашего последнего рецидива. На мой взгляд, вы даже можете считать эту скуку своего рода успехом.
— Значит, по-вашему, со мной все в порядке?
— У вас безусловно нет никаких признаков ухудшения.
— Но я по-прежнему ничего не помню.
— Да, но ведь не все сразу. Вам действительно следует считать свою скуку достижением по сравнению с тем, что с вами было, когда мы начали лечение.
— Но мне приходится бежать изо всех сил, чтобы остаться на том же месте.
— Эрик…
На докторе Рэндл был просторный красный вязаный джемпер с изображением то ли гуанако, то ли уродливой лошади. На протяжении прошедшего года она отращивала волосы и теперь завязывала их сзади в виде конского хвоста. Все же непокорные медно-красные пряди выбивались там и сям, торча из ее головы под совершенно немыслимыми углами. Но вот взгляд у нее оставался прежним — тяжелым, подавляющим и властным, равно как и не особо наблюдательным.
— Вы ведь доктор, — сказал я. — Я нахожусь в ваших умелых руках.
— Я нахожусь в ваших умелых руках.
— Мы играем в команде, Эрик. Отдых нам гарантирован, когда мы доберемся до конца.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать: доктор Рэндл по большей части видит то, что ожидает увидеть, а не то, что на самом деле перед ней находится. «Я нахожусь в ваших умелых руках?» Я отнюдь не всегда говорил ей такое. Явившись к ней впервые, я вообще не произносил ничего подобного, но — вжик! — это пронеслось поверх буйной ее крупной головы вместе со всем остальным. Возможно, большинство людей не замечают и половины из того, что в действительности происходит.
— Я вам верю, — сказал я.
Рыжик, пес доктора Рэндл, обнюхивал мои ноги, радостно-возбужденный из-за запаха Иэна. Иэн обнюхает, когда я вернусь, мои джинсы, взглядом выразит: как же ты омерзителен, а затем продефилирует прочь, задрав рыжий хвост и в знак презрения демонстрируя мне свой розовый анус.
— Проголодался, — Рэндл улыбнулась, глядя на своего лохматого песика. — Если я его не покормлю, так он снова начнет бросаться на дверь холодильника.
Я наклонился и потеребил Рыжика за ухо. Он повалился на пол, выставив брюхо.
— Я поеду, — сказал я, поглаживая псу брюхо. — Загляну к вам в следующую пятницу.
Пес долю секунды смотрел на меня так, словно знал, что я говорю неправду.
Выйдя наружу, я, прежде чем забраться в желтый джип, снял с его ветрового стекла пару промокших бурых листьев. Захлопнул дверцу и завел двигатель. Стоял холодный, ясный и ветреный осенний вечер. Я поднял до упора все рычажки обогревателя, потер руки о колени, чтобы их согреть, и поймал по радио какой-то старый рок-н-ролл. Желтый джип с хрустом съехал с обочины. Я осторожно влился в дорожное движение.
* * *
Отперев входную дверь, я вошел в дом. Забавно, что снаружи дом может выглядеть совершенно по-прежнему, меж тем как внутри все изменилось. Прихожая, гостиная, кухня — все это теперь выглядело таким пустынным. И чистым. Все вымыто, вытерто, вычищено пылесосом и убрано. Отбеленные кости. То, что имело хоть какую-либо ценность, я уложил в коробках и запер в комнате. Все, что представляло опасность, спрятал в защитных почтовых отправлениях.
Я опустил жалюзи в кухне, задернул шторы в гостиной. Несколько минут посидел на диване, размышляя о том, что подумает Рэндл, когда я не появлюсь у нее в следующую пятницу. Что она подумает, когда поймет, что я сбежал? Может, она и не особо огорчится. Может, придет к выводу, что ее измышления о «синдроме беглеца» с самого начала были совершенно верны. Да, скорее всего, так она и подумает. В то же время я надеялся, что ей меня будет немного недоставать.
Сейчас я сижу за письменным столом в спальне, за пишущей машинкой. Иэн дрыхнет на куче записных книжек у меня на кровати. Диктофонное бормотание больше его ничуть не тревожит. Спустя столько месяцев я и сам его практически не замечаю. Скоро мне предстоит засунуть сопротивляющегося кота в клеть для переноски, упаковать диктофоны и покинуть этот дом — может быть, навсегда.