Мариэтта фыркнула:
— Он перестал приставать, как только Клайд умер. Моя доступность, должно быть, его не возбуждала.
— То же самое и с Луисом Делахауссеем Третьим, — сказала Дэлседа. — Кажется, он отдавался со мной плотским утехам не больше двух раз за полгода, да и то в общей сложности это тянет на восемь с половиной минут.
— Дэл, как ты думаешь, мне покрасить волосы или пусть седые отрастают?
— Мариэтта, я сейчас думаю, что нам не помешает пропустить еще по одной.
Ночная жизнь
— Я не против немного пожить ночной жизнью, — предложила Лула. — А ты как?
Сейлор медленно проехал по Наполеон-авеню, изучая окрестности. Было девять часов вечера, они доехали до городка Нуньес на луизианской стороне границы Луизианы с Техасом.
— Сложно сказать, что можно ожидать от такой дыры, милая, — отозвался Сейлор. — Ты ведь не хочешь попасть в передрягу.
— Хорошо бы найти местечко, где можно послушать музыку. Мне бы хотелось потанцевать. Спросим у кого-нибудь? — предложила Лула.
Сейлор свернул налево, на Лафитт-роуд, и поехал к освещенной огнями бензозаправке «Ред Девил».
— Может, здесь знают, — предположил он.
К ним подошел тощий прыщавый парень лет восемнадцати в грязном желтом комбинезоне и мятой черной бейсболке с красной буквой «Н».
— Заправимся? — спросил он.
— Нет, у нас пока есть, — покачал головой Сейлор. — Мы хотели бы найти местечко с музыкой, где можно еще и перекусить. Есть что-нибудь на примете?
— «Хлебные зерна», — ответил служитель. — У них кантри играют. Но там не кормят, только закуска в баре.
Лула перегнулась через Сейлора:
— А рок-н-ролл где-нибудь играют?
— Есть тут одно заведение с буги, где-то с милю по прямой отсюда. Только там в основном черные тусуются.
— А как называется? — спросил Сейлор.
— Клуб «Занзибар».
— В миле отсюда прямо, говоришь?
— Примерно. На пересечении Лафитт с шоссе Гальвес. Восемьдесят шестая дорога.
— Спасибо, — поблагодарил Сейлор.
Клуб «Занзибар» располагался в белом деревянном здании на левой стороне дороги. Гирлянды разноцветных фонариков свисали над входом.
Клуб «Занзибар» располагался в белом деревянном здании на левой стороне дороги. Гирлянды разноцветных фонариков свисали над входом. Сейлор припарковал машину через дорогу от клуба и заглушил мотор.
— Ты готова? — спросил он.
— Сейчас мы это выясним, — ответила Лула.
Когда они вошли, группа на сцене играла медленный блюз, три-четыре пары покачивались в танце. В зале была дюжина столиков и длинная барная стойка. Восемь столиков было занято, а у стойки сидело человек шесть-семь. В клубе были одни черные, за исключением женщины, сидевшей за столиком в одиночестве. Она курила и пила пиво прямо из бутылки.
— Пойдем, — сказала Лула. Она взяла Сейлора за руку и направилась к танцевальному кругу.
Зазвучала тема Джона Ли Хукера[11]«Sugar Mama», и Лула прижалась всем телом к Сейлору.
После этого группа стала наращивать темп, Сейлор и Лула протанцевали минут двадцать, пока Сейлор не взмолился о пощаде и не потащил Лулу в бар, где заказал два пива «Лоун Стар». Бармен, высокий крупный мужчина лет пятидесяти, открыл пиво, взял у Сейлора деньги и отдал сдачу, широко улыбаясь.
— Здесь славное местечко, сынок, — сказал он. — Расслабляйтесь, ребята, отдыхайте.
— С удовольствием, — ответила Лула. — Хорошая группа у вас играет.
Бармен еще раз улыбнулся и пошел дальше вдоль стойки бара.
— Ты заметил ту женщину, когда мы вошли? — спросила Лула Сейлора. — Белая женщина, одна сидит?
— Угу, — ответил Сейлор.
— Она ни с кем не говорит, и с ней никто не говорит. Что ты об этом думаешь?
— Милая, мы здесь чужие, что мы можем знать о местных порядках. Да и не наше это дело.
— Как, по-твоему, она хорошенькая?
Сейлор посмотрел на женщину. Она прикурила еще одну сигарету от окурка, потом раздавила окурок в пепельнице. Ей было около тридцати, может, больше. Вытравленные белые волосы до плеч, черные у корней. Чистая кожа, зеленые глаза. Длинный прямой нос с маленькой горбинкой. На ней было сиреневое платье с глубоким вырезом, которое должно было подчеркивать ее грудь, не будь она такой плоской. А так ничего, стройная.
— Предпочитаю тех, у кого мяса на костях побольше, — заявил Сейлор. — Но лицом недурна.
Лула замолчала, уставившись на свою бутылку.
— Что не так, детка? Что тебя тревожит?
— Я о маме подумала. Она сейчас, наверно, до смерти беспокоится.
— Наверняка.
— Я хочу позвонить ей и сказать, что со мной все в порядке. С нами все в порядке.
— Не уверен, что это правильно, но делай как хочешь. Только не говори ей, где мы.
— Извините, — обратилась Лула к бармену, — от вас можно позвонить?
— Телефон прямо за мужским туалетом.
— Сейчас вернусь, — пообещала она Сейлору, чмокнув его в нос.
Мариэтта ответила на телефон на втором гудке.
— Звонок за счет абонента от Лулы Форчун, — сообщил оператор. — Примите?
— Конечно! — воскликнула Мариэтта. — Лула! Где ты? С тобой все в порядке?
— Мама, у меня все отлично. Я просто хотела тебе сказать, чтобы ты не беспокоилась.
— Как я могу не беспокоится? Не зная, где ты и что с тобой! Ты с этим парнем?
— Если ты говоришь о Сейлоре, то да, с ним.
— Ты скоро вернешься, Лула? Ты нужна мне здесь.