* * *
Лева быстро и ловко запряг мохноногую ломовую лошадь в телегу, мы погрузили тела бандитов и сами уселись вдоль бортов, свесив ноги. Мушкетер вызвался поехать с нами, мы особо не возражали.
— Смотрите, у коновязи нет лошадей, — сказал «Атос».
— Ну и что?
— Ведь бандиты прискакали на конях. Значит, коней убитых товарищей они забрали, а их тела оставили…
— О, нравы… — согласился я с ним.
Кладбище действительно оказалось недалеко — проехав немного по большаку, мы свернули на проселок и вскоре на пригорке увидели кресты. Время было — чуть за полночь. Взошел месяц, слегка освещая наш путь. Мы проезжали мимо холмиков без крестов. Меж ними белели какие-то камни. Вглядевшись, я понял, что это не камни, меня охватила жуть. Это были черепа! Причем, маленькие черепа, возможно детские.
Тихонько фырчала лошадь, чуть слышно поскрипывало левое заднее колесо телеги.
— А вдоль дороги — мертвые с косами стоять. И тишина… — процитировал я.
— Тихо ты! — цыкнул Лешек. — Еще накличешь чего!
И в самом деле, в тишине вдруг приглушенно прозвучал отчаянный женский крик.
— Ну вот, — сказал Лешек, — Я же говорил.
— Это кричит женщина! — воскликнул мушкетер. — Мы должны срочно спешить на помощь!
— Так, — протянул Вольф. — Кто на этот раз? Цыганки, русалки, вурдалаки…
— А бывает какая-нибудь подземная нечисть? — спросил я.
— Это упырь! — крикнул Лешек, хватаясь за вожжи, чтобы развернуть кобылу назад. — Упыри, они бабами тоже бывают!
Между тем мы поравнялись со свежим холмиком, оттуда-то и раздавались звуки:
— Э уый! Э уый! Я ыая-а-а!!! Ама-и-э!!!
Какое-то смутное предчувствие кольнуло меня.
— Ребята, короче, надо помочь! Всю ответственность беру на себя!
Я спрыгнул с телеги, схватил лопату, которую нам выдал трактирщик, и принялся расшвыривать холмик так, что комья земли разлетались как искры бенгальской свечи. Около могилы валялись еще две лопаты, маленькие, с короткими черенками. Их схватили Лева и мушкетер и стали мне помогать. Вольф зажег факел, которым нас тоже снабдил трактирщик. Могила была неглубокая, меньше метра, поэтому вскоре лопата ударилась о деревянную крышку гроба.
— А здесь глубоко и не закапывают, — сказал мушкетер. — Хоронят-то гномы в основном. Потому вот и всплывают, кости-то.
Поднять гроб без веревки довольно сложно, поэтому я засунул штык лопаты под крышку, приподнял ее, а дальше потянул руками. Из гроба поднялась девушка в белом саване. Она рыдала, не веря в свое спасение.
— Ванька! Ты?!
Девушка вцепилась в меня холодными руками. Ребята отступили на шаг, Лева и мушкетер перекрестились. Я тоже отшатнулся, пытаясь разглядеть в неярком свете факела лицо девчонки. Боже правый, это ж была Ленка! Вот это да!
— Мужики, мы же Ленку спасли! — воскликнул я.
— Еще б чуть, и она там бы задохнулась. Как же ты оказалась в гробу-то?
— Вы знакомы? — удивился Вольф.
Ленка продолжала трястись и плакать, издавая какие-то нечленораздельные звуки, и вела себя совершенно неадекватно. Мы вытащили ее на поверхность, но Ленка кричала, вырывалась и рвалась обратно. Я догадался, в чем дело — на дне гроба оставался ее любимый плеер. Пришлось слазить туда за ним. Ленка вцепилась в плеер и залилась слезами. Пока она приходила в себя, обильно орошая мой анорак, ребята вытащили гроб, раскопали поглубже могилу, бросили туда трупы бандитов и присыпали землей. Все, можно возвращаться в трактир. Но я попросил ребят немного подождать. Надо было расспросить Ленку, как она оказалась в могиле, благо, что она пришла, наконец, в себя.
— Меня вытащили прямо в спальном мешке из избушки, в которой мы ночевали за Пастью Дракона. Сделали укол, наверно какую-то наркоту, потому что дальше я впала в нирвану и ничего не помню, только состояние легкости и эйфории… Потом я очнулась в гареме среди телок какого-то хмыря. Телки говорили, что хмырь, в смысле господин, выбрал меня любимой женой. А я такая, говорю, мол, не хочу я быть его женой, не любимой, не нелюбимой! Если б вы видели того господина! Мюллер — самый натуральный!
— Ясно, это Бэдбэар, — сказал я. — Да он вообще сексуальный маньяк какой-то!
— Уж не знаю, Бэдбэар, не Бэдбэар, только он такой разозлился и велел своим охранникам отвезти меня в лес на съедение волкам. Они надели мне на голову мешок, связали руки и везли куда-то сначала на электричке или на паровозе, потом волокли пешком, потом усадили на пенек и ушли. А развязали меня гномы. Я сначала удивилась, такие маленькие человечки, смешные такие, чумазые все, в колпачках… Они живут во-он в той горе, — она показала пальцем на видневшийся невдалеке, освещенный месяцем, горный кряж. — Я жила у них до сегодняшнего дня, как Белоснежка. Я им все помещения привела в порядок, Боже, какая там у них была безвкусица! С материалами, конечно, напряженка — про гипсокартон они и слыхом не слыхивали, краску нужную не сыскать, но все равно, комнаты как конфетки стали.
— Уж я представляю, — согласился я.
— А сегодня под вечер, гномы еще на работе были, приходит какая-то старуха, ну мы с ней там чайку, ля-ля, тополя, она меня яблочком угостила, я такая надкусила яблочко-то, тут и отрубаюсь, а очнулась — темнота, теснота, холод, сыростью пахнет. Слышу: отдаленные голоса какие-то, скрип телеги, я и принялась орать, стучать кулаками…