— Do you speak English?
— Yes, I do, — ответил я.
— Черт! — выругался цивилизованный. — Зато я — ни бум-бум!
— Ну, тогда let us speak Russian, — предложил я ему.
— О, давай! Давай по-русски. Меня тут приставили толмачом быть при вас, а я забоялся, вдруг языка вашего не разумею. Они же меня с дерьмом сожрут!
— Им что, мяса не хватает? — спросил побледневший Лев Зайцев. — А для чего ж они тогда овец, да коров держат?
— Да я не в этом смысле. Не боись, они не людоеды. Просто замумукают и в пастухи разжалуют. Или жену отберут, да мало ли что взбредет им в голову!
— Тогда, позвольте вас спросить, какова цель нашего пленения?
— Цель очень гуманна, — ответил толмач. — Вас принесут в жертву.
Первым дар речи обрел сборщик налогов.
— А… когда?
— Завтра на рассвете.
— Прикольно, да? — пришел в себя Лешек. — И чего ради?
— Ради победы!
— То есть, вы хотите сказать, нас принесут в жертву для того, чтобы победить в войне? — решил уточнить я.
— Нет, в войне мы уже победили. Мы одолели племя Буа-Бао, жившее в верховьях Лихолески. Они долго досаждали нам набегами, грабили нас и уводили наших женщин. Но сегодня этому наступил конец. Рано утром пришли наши воины и, как говорится, со щитом. Кого не поубивали, тех в полон взяли. Вождя ихнего на кол посадили, ужо теперь, видно, вороны его доклевывают, а семерых его жен нашему вождю в гарем привели. А у того своих уж пять имеется.
— И на радостях ваш атаман, — донеслось из волчьей клетки, — настолько сдурел, что решил отблагодарить богов человеческими жертвами?
— Да с какой радости, ни Боже ж мой! Ему теперь с двенадцатью женами управляться надо, а возраст-то, уж поди не юноша. В его годы нормальные-то люди на пенсию выходят, с одной-то женой поврозь спят.
Вот ему шаман и посоветовал, в течение трех дней с восходом солнца приносить в жертву богу любви Диньдиню молодого мужчину, предварительно его оскопив. А этими… его достоинствами украшать изголовье супружеского ложа. Если это не принесет должного эффекта, то на четвертый день надо съесть печень оборотня, тогда уж точно все получится.
— Чепуха! — сказал я, пытаясь не выдавать ни волнения, ни испуга. — Это ему не поможет.
Наш собеседник изобразил ухмылку щербатым ртом.
— Все так говорят. Все приговоренные. Но идут на жертвенник как милые послушные овечки. Не переживайте, — он сложил ладони перед грудью и закатил глаза к небу, став похожим на пастора. — Все там будем!
— Собственно говоря, — продолжал толмач, я для того к вам и явился, по-христиански исповедать вас. Кроме того, каждый из вас имеет право на последнее желание. Будет исполнено все, что в наших силах (кроме свободы, конечно). Можем привести вам сюда по куртизанке, прикатить бочку вина, зажарить быка…
— Я хочу говорить с вашим шаманом! — воскликнул я. — Вот мое желание. Хочу говорить с ним с глазу на глаз, без свидетелей. Мои друзья, разумеется, не в счет.
— Как же вы будете говорить с ним без толмача?
Черт! Об этом я не подумал…
— Я знаю язык Туа-Тао, — сказал Лева.
— Вот, видите! Пожалуйста, приведите шамана. Всего на два слова.
В подкрепление просьбы, я достал из кармана штанов золотой рупь и протянул его толмачу. Рупь мгновенно исчез в недрах надетых на него лоскутов. Также мгновенно исчез и он сам.
Час-другой прошел в томительном ожидании. На безопасном отдалении от нашей клетки собрались ребятишки. Они указывали на нас пальцами и что-то выкрикивали. У молодых женщин тоже нашлись какие-то дела в разных концах деревни, как предлог продефилировать мимо нашей тюрьмы и бросить беглый взгляд в нашу сторону. Наконец, появился шаман. То, что это он, было нетрудно догадаться по истатуированному лицу, особо изощренному пирсингу и куче навешанных на него побрякушек из костей каких-то животных и блестящих камушков. Он произнес что-то типа «Талапупа на балуту». Лева перевел:
— Ты звал меня, чужеземец?
— Я хочу спросить, уверен ли ты, о великий шаман племени Туа-тао, на все сто процентов в эффективности завтрашнего культового обряда?
Лева затормозил.
— Ты чего?
— Никак не могу вспомнить, как по-ихнему звучит «эффективность».
— Переводи своими словами. Когда потребуется дословный перевод, я тебя обязательно предупрежу.
— Акупа апата лопата на фигата, — пробубнил Лева.
Шаман задумался и что-то проговорил.
— Он сказал, — перевел Лева, — на все воля богов. Но боги бледнолицего пришельца, наверное он имел в виду нашего толмача, очень благодушны после такого ритуала.
— Паразит! — снова раздался голос из волчьей клетки.
— Это ты не переводи, — предупредил я Леву. — Скажи ему вот что: у меня есть средство, которым я излечил множество мужчин от мужской слабости, и действует оно безотказно уже сотни лет.
Лева перевел.
— У них лунный календарь, — пояснил он мне. — Я сказал: столько лун, сколько звезд на небе.
— Молодец! Ты прямо поэт.
— Мабута батута киргуду бамбарбия, — после небольшой паузы произнес шаман.
— Он говорит, дай свое средство, если жертвоприношение не подействует, они испробуют его.
— Он говорит, дай свое средство, если жертвоприношение не подействует, они испробуют его.