— Третья Крепость, — без раздумий ответил матрос. — Этнический тип «Галлика-II», вырос на Кирене.
— Стефан! — Нетико повернулся ко мне, озадаченно вздернул плечи и почесал в затылке, словно обыкновенный человек. — Перед нами простец. Клон. Существо с ограниченной разумностью. И он запросто употребляет слова «воздушная цель», «модернизация» или «оборонительные системы». Как это понимать?
— На «Громовержце» не принято упоминать про «ограниченную разумность». — В темном дверном проеме образовался лейтенант Гофер. — Вот вы где, оказывается… Ханс, можешь идти, я сам проведу дальнейшую экскурсию для его светлости.
— Слушаюсь, господин лейтенант артиллерии.
— Не обижайте, пожалуйста, наших простецов, — вежливо, но настоятельно попросил Гофер. — Видели, какое лицо было у Ханса, когда было сказано о клонах и их врожденных особенностях? И вообще забудьте слово «простец». Они люди. Немножко другие, но все-таки настоящие люди, пускай и относящиеся к другому подвиду нашей расы. Стефан, уж вы-то должны это понимать!
— Понимаю, — согласился я. — В моих клетках тоже сорок шесть хромосом. Но я родился обычным способом, выскочил однажды из чрева женщины и огласил мир своим ревом. Меня не забирали из нанотанка андроиды-священники и не распределяли, как рождественские подарки в приюте для сирот. Добавлю: никакой РНК-коррекции, никакого биопрограммирования…
— Ну и чудесно, — спокойно ответил Гофер. — В этом и состоит ваше главное отличие, герцог. А нам, чтобы сделать из меркурианского «простеца» настоящего человека, приходится немало трудиться, работать с каждым, попавшим в руки Вольной Ганзы, ребенком-клоном. Перебороть исходно заложенные инстинкты очень трудно, но если это получается — в команду корабля входит homo sapiens, а не полуробот, готовый исполнить любой наиглупейший приказ. Посему повторяю, будьте сдержаннее — матросы «Громовержца» ничем не отличаются от человека нового, человека прежнего или электронного искусственного разума. Почти. Об этом «почти» при них лучше никогда не говорить.
— Извините, господин лейтенант, — опередил меня Нетико. — Мы не были заранее предупреждены, сами понимаете — огромная разница в этиче-ских системах.
— Забудем, — кивнул Гофер. — Давайте поднимемся на палубу. Во-первых, скоро обед, а во-вторых, после трапезы грядут события, способные вас заинтересовать. Приблизительно через четыре с четвертью часа «Громовержец» подойдет к точке перехода Металабиринта.
Взгляните сюда…
Лейтенант провел пальцами по сенсорной панели небольшого терминала, распустилась сфера объемной проекции. На востоке — знакомый силуэт побережья Скандзы, северо-западнее протянулись несколько островных «хвостов», архипелаг Грюнзее. На поверхности океана обозначены алые точки и зеленая звездочка: местоположение корвета.
— Около сорока миль. — Гофер провел ухоженным наманикюренным ногтем над сферой. — Не особенно далеко, но с таким спокойным ветром, как сейчас, «Громовержец» выдает только шесть узлов, или одиннадцать километров в час по привычной вам метрической системе… Никогда раньше не путешествовали из мира в мир через планетарные точки сингулярности?
— В Содружестве Сириус-Центра эта технология неизвестна, — напомнил Нетико.
— Вы многого лишаетесь, — сочувственно проговорил Гофер. — Невероятно удобно. Жаль, что цивилизационные различия не преодолеть и наши дороги разошлись. Кто как, а я был бы не против общения с потерявшимися родственниками из Содружества…
На «Громовержце» были заведены обязательные и неколебимые традиции — например, время приема пищи, распределенное между завтраком, ланчем, непременным чаем (только для офицеров), обедом и ужином. Дворянам отдельно не готовили, они ели то же, что и прочие члены экипажа, но кушали в офицерской кают-компании. Это дискриминацией простецов не считалось — субординация.
Кормили сытно и необычно для Меркуриума: здесь я впервые за время пребывания на планете увидел настоящую лапшу, острый соус, приготовлявшийся из маринованных томатов, хранившихся в бочонках (Зигвальд удивился не меньше моего — в Готии помидоры были неизвестны), квашеная капуста, огурцы — надо думать, овощи по этим рецептам приготовляют не первую тысячу лет! Мясо не самое лучшее, солонина, зато рыба великолепная! Вино — виноградное и ягодное, закупаемое в Готии. Ржаные лепешки пекут прямиком на корабле.
Этикет обязателен — белоснежные салфетки, прислуживают два стюарда, блюда подает лично кок с юнгой-простецом, состоящим при камбузе. Ничего не попишешь, дисциплина: простец хоть и человек, но в офицерский состав не входит, равноправие ограничивается званиями и должностями. К капитанскому столу приглашаются только гости корабля. Перед трапезой Вольф читает обязательную молитву на латинском языке. Немыслимая архаика.
— …Благодарю, господа, за приятно проведенное время. — Вольф положил на стол льняную салфетку и поднялся с кресла. В соответствии с правилами мы встали вслед за первым после Бога. — Клаус, спустить паруса, лечь в дрейф. Принять на борт готийских капитанов. Обговорим подробности перехода на Кирену.
— Кирена? — встрял я. — Другая планета? Далеко?