Я бы понял такой окрик, адресованный простецу, представителю разумной расы второго сорта на Меркуриуме, но обслуживали принцепса обычные люди, по нашей терминологии «благородные». Меня это покоробило.
Тем не менее приказы Удава исполнялись моментально, без возражений и укоризненных взглядов. Неужто он на самом деле постепенно начинает превращаться из Судьи в настоящего Императора? «Владелец планеты» и ее «повелитель» — это совершенно разные вещи! Владелец понимает, что от нанятых им рабочих и обслуживающего персонала зависит всеобщее благополучие, а повелитель…
Повелитель вправе творить все, что угодно. Что угодно .
Нехорошо. Кажется, к Удаву надо относиться поосторожнее, чем прежде. Однако я не верю в то, что он превращается в самодура и единоличного диктатора, тиранящего подданных по своей прихоти! Не такой он человек!
— Знаешь, что самое интересное в нашей истории? — вопросил Удав. — Все мы остались живы, каждый благополучен, нашел свое место в жизни, занимается интересным ему делом…
— Ваше дело вам интересно? — спросил я, отметив необычно глубокий вздох хозяина роскошнейшего дворца, аналог которого принадлежал Тиберию Августу три тысячи двести лет назад. — Не разочаровались?
— Интересно, неинтересно, — вдруг раздражился Удав. Взмахнул рукой, отбрасывая чашу с вином. Алая жидкость растеклась по мраморному полу. — Обязанности, понимаешь? Каждодневные, нудные, успевшие надоесть…
— Проведите реформы. Устройте там… например, парламент, партии, борьбу между фракциями… Чтобы поживее было!
— Коленька, дорогой мой, все это перепробовано сто раз! Люди хотят одного — стабильности, сытости, хлеба и зрелищ! Перемены их пугают! Я со-здал Утопию, идеал, с совершенной экономикой, отсутствием насилия… Ну, почти полным. Меня захваливают, устраивают триумфы, превозносят, каждый бежит со своими проблемами, включая самые идиотические! Судья! Принцепс! Надоело!
Удав саданул кулаком по столу так, что чаши подпрыгнули. Осыпалась на пол зелень, толстым слоем покрывавшая возлежащую на блюде и волшебно пахнущую фаршированную утку.
— Коленька, есть предложение напиться, — сказал Удав. — Вдрызг. Так, чтобы по пьяному безобразию пойти хулиганить на улицы? Побузим? К утру наши инертные тела преторианцы со всем возможным почтением доставят домой… Я тут наподобие святого, легенда, на которую невозможно покуситься. Мне все простят! Все, включая самое… самое… Неприличное.
— Вы часто так развлекаетесь? — перебил я начинавшего хмелеть Бориса Валентиновича.
— Пока нет…
— Вот и чудесно. Хотите, предложу вам более интересное увеселение?
— Какое же?
— Подумать. Пораскинуть мозгами.
Хотите, предложу вам более интересное увеселение?
— Какое же?
— Подумать. Пораскинуть мозгами. Решить очень сложную задачку. Помочь мне, наконец! Или ваши мозги окончательно жиром заплыли?
— Не хами старшим, — огрызнулся Удав, отведя взгляд. — Мне действительно невероятно, немыслимо скучно. Но я не уверен, что представленная задача окажется трудноразрешимой. Кончились такие загадки, иссякли с тех пор, как человечество обрело телесное совершенство. Телесное, но отнюдь не духовное!
— Положите себе поесть, нельзя пить вино на голодный желудок.
— Ты позвезди мне тут, щенок!
— Отлично! — воодушевился я, зная, каковы обычные реакции Удава. — Вы разозлились, и это вызывает определенные надежды! Раньше вывести вас из равновесия удавалось часов за шесть непрерывной болтовни, теперь хватило нескольких минут! Цепляет, а?
— Ты понимаешь, с кем говоришь?! — Борис залился багровой краской, взревел, как раненый медведь, и вскочил с ложа.
Приоткрылась дверь, в проеме возникла могучая фигура телохранителя из преторианцев.
— Понимаю, — намеренно тихо сказал я. — Борис Валентинович, у меня беда. На моей совести лежит ответственность за жизнь миллиарда людей. Даже больше чем миллиарда. Людей, которые могут погибнуть.
— Че… Чего? — осекся Удав. — Ты о чем вообще говоришь? Какой, к чертовой матери, миллиард?
— Я уже произносил название этого мира — Меркуриум. Вы никак не отреагировали. Получается, не знаете?
— Не слышал. — Борис величественно повел ладонью, отсылая преторианца. — Меня заинтересовало слово «беда». Ты о чем? Все до единого миры, населенные homo novus, отлично защищены, Лаций тоже подписал Конвенцию, в случае любой опасности сюда мигом прискачут ребята с Норика или Рас Альгети и покрошат любого недоброжелателя в мелкую пыль! Ты представляешь, на что способны военные с психологией капитана Казакова?!
— Фрегаттен-капитана, — ядовито дополнил я. — Борис Валентинович, а теперь представьте: среди звездных систем Конвенции существует мир, засекреченный не хуже Гермеса. Тайный, абсолютно изолированный. Доступ туда имеют только избранные.
— Ты — один из избранных? — Удав давно перешел на «ты», но теперь я четко отсек, что подобное обращение было не признаком опьянения и недовольства, а символом доверия. — Не выдумываешь?
— Зачем вас беспокоить ради дурацкой выдумки?
— Выпьем, — по инерции сказал Удав. Подобрал с пола свою золотую чашу, утвердил на столе, налил из амфоры себе и мне. Выдул сразу почти поллитра. И мгновенно сбросил с себя маску опьяненности. Или по собственной воле протрезвел — это умение у homo novus не отнимешь. — Коленька, ты ведь серьезно? Правда?