— Последний вопрос, — окликнул нас алхимик, когда мы, поблагодарив и забрав жалкие остатки денег, направились к выходу. — Я, конечно, не вправе, меня предупреждали…
— Что? — Нетико развернулся всем корпусом.
— Я не уверен…
— Не стесняйтесь, спрашивайте.
— Вы гораздо больше знакомы с «Легендой», чем полагается простым смертным, но одновременно не ориентируетесь в простейших вещах, — выпалил одним духом Эрик. — По вашим же словам, прибыли из Содружества, с которым Граульф и другие миры Конвенции не поддерживают никаких отношений. Вы понимаете, что с «Легендой» дела обстоят совсем плохо… Неужели Университет запросил поддержку у цивилизации старой Земли и Сириус-Центра? Точнее, двух цивилизаций — человеческой и машинной? Вы знаете что-то такое, о чем не знаем мы?
— Хорошая версия. — Нетико усмехнулся углом рта. — Довольно оригинальная. Будь по-вашему: поддержка двух цивилизаций Сириус-Центра действительно будет оказана. Только прошу вас, будьте скромнее и не распространяйтесь об этом.
Мы оставили алхимика, как кажется, полностью удовлетворенным ответом.
— Зачем ты его обманул? — спросил я у Нетико по дороге к «Черному тюленю». — Эрик свяжется с Николаем, все выяснит…
— Обманул? Разве? Мы оба принадлежим к сообществам Сириус-Центра, не находишь? Я — отпрыск «Птолемея», ты — потомок эвакуировавшихся с Земли людей. Мы оба пытаемся помочь Зигвальду и меркурианцам. Чем конкретно — пока неясно, но это малозначащие частности. Где тут ложь?
— Но ведь Эрик истолкует…
— Это его проблемы, а не наши, — перебил Нетико. — За чужие толкования моих слов я не отвечаю.
* * *
— Слишком долго вы гуляли, — укоризненно сказал Зигвальд, когда мы ввалились в комнату. — Думается, уговориться с алхимиками можно было гораздо быстрее. Неужто торговались?
— С ними поторгуешься, — буркнул ИР, перебрасывая Жучку заметно полегчавший кошелек. — Обобрали, как последних простецов на блошином рынке! Сто сорок полновесных моравских крон!
— Жадность — порок, — сообщил Зигвальд, внимательно рассматривавший мои амулеты. — Ого, большой коловорот, лапа медведя… В прошлом году господин Эдельверт отказался их продавать! Как вы его уговорили?
— Языки хорошо подвешены, — ответил Нетико.
— Ого, большой коловорот, лапа медведя… В прошлом году господин Эдельверт отказался их продавать! Как вы его уговорили?
— Языки хорошо подвешены, — ответил Нетико. — В обеденной зале, как я заметил, оживленно. Много гостей.
— Знаю. Ждал вас, разговаривать надо втроем.
— С кем разговаривать?
— Часть экипажа «Громовержца» поселилась в «Черном тюлене», управляющий опять не захотел, чтобы простецы жили вместе с благородными, но господин Мильх возмутился, едва драку не устроил… Я заступился, так и раззнакомились.
— Мильх? — озадачился я. — Это кто такой?
— Люди моря на берегу много пьют, — сказал Зигвальд, проигнорировав вопрос. — Нетико, возьми сверток со стола. Составим компанию, а заодно побеседуем с Мильхом о деле. Это помощник капитана, сам капитан остался на корабле… Меня приглашали, а значит, и вас. Мы быстро подружились.
Нетико подбросил в ладони упакованный в коричневатый пергамент и запечатанный красным воском тяжеленный сверток.
— Ого, — сказал ИР. — Немало.
— Что там? — поинтересовался я.
— Увидишь. Пойдем.
Свободные Торговцы после разгрузки судна явились в «Тюленя» почти в полном составе — человек двадцать. Зигвальд еще на лестнице шепотом пояснил, что благородных из них всего трое, сам господин Мильх, лейтенант корабельной артиллерии и боцман. Матросы — сплошь простецы. Моравские господа с «Мирового змея», оскорбившиеся нашествием неблагородных, переехали на соседний постоялый двор, однако Мильх утешил управляющего тройной оплатой и заказал настоящий пир — еду все еще готовили во чреве огромной кухни, а Свободные Торговцы в ожидании коротали время за черным элем и вином.
— Господин Стефан. Нетико из не-живых, — чинно представил нас Зигвальд. — Они со мной.
— Простец и не-живой? — немедленно определил Мильх, плотный человек с обритой наголо головой, вислыми, как у бульдога, щеками и небольшими светло-голубыми водянистыми глазками. На вид ему можно было дать лет пятьдесят. Неприятного впечатления Мильх не производил — его можно было назвать «толстяком» из породы добрых толстяков. Уж точно не Карабас-Барабас и не Синяя Борода. Смотрит приветливо. — Странные у тебя попутчики, Зигвальд Герлиц. Но что есть, то и есть. Присаживайтесь, господа. Меня зовут Гейнц Мильх, я старший помощник капитана корвета «Громовержец», гильдия Свободных Торговцев, еще именуемая Вольной Ганзой… Предпочитаю, когда ко мне обращаются по фамилии — на суше просто Мильх, при исполнении обязанностей на судне — господин Мильх или господин старший помощник…
Рядом со старпомом «Громовержца» восседали две более примечательные личности. Как выяснилось позже, «лейтенантом артиллерии» Вольная Ганза традиционно именовала человека, исполнявшего обязанности, примерно соответствующие старшему механику судов космического флота. Ответственный за любую инженерию — от орудий до такелажа.
— Лукас Гофер, из Лимбурга, — чуть поклонился лощеный красавчик с аккуратнейшими, идеально постриженными усиками, угольной полоской протянувшимися над верхней губой.