— Возьмем их повозки. На одну тела, на другую оружие и снаряжение. Их установку сунем к нашей.
— Кони сдохнут.
— Не сдохнут. Тут пути на полчаса. Вон курганы стоят. Куда прешь, идиот? Уматывай отсюда, пока цел!
Это уже местному. Какой-то парень, видимо, из слуг, окончательно ошалевший от увиденного, шарахнулся под ноги Сереге, и тот прогнал его, дав подзатыльник.
Как мы никого из посторонних не завалили — вот вопрос. Хотя двор был почти пуст, но несколько человек сновали по своим делам и в момент штурма бросились кто куда. Кое-кто прямо на парней.
Одного таки приложил Толик, когда тот решил предотвратить нападение с дрыном в руках. Что ему взбрело в голову, сказать трудно. Сейчас вон лежит в пыли, дергает руками и ногами и кашляет. Приходит в себя. Толик зарядил ему ногой в живот.
Остальные вели себя более предусмотрительно и уцелели. Вроде…
— Куда эту дуру?
— Ставь на любую повозку. Потом на нашу перегрузим.
Марк и Антон вынесли из дома установку разведчиков. Оба матерились во весь голос. Аппаратура анкиварцев весила больше сотни, и тащить такую тяжесть по узким ступенькам не очень удобно.
— Давайте живее. Надо сваливать отсюда, пока кто-нибудь не заявился. Лишние свидетели не нужны.
Серега дотащил к повозке за ноги очередное тело, бросил его, вытер пот со лба и сплюнул:
— Блядь, она заткнется или нет?
Это он о здоровой псине, сидевшей на цепи возле длинного сарая. Эдакая животина килограммов на восемьдесят весом, в два раза крупнее овчарки, с крокодильей челюстью и куцым хвостом.
Эдакая животина килограммов на восемьдесят весом, в два раза крупнее овчарки, с крокодильей челюстью и куцым хвостом.
Сейчас псина, конечно, не сидела, а, натянув до предела цепь, оглашала двор громким лаем. Старалась на совесть, аж слюна с зубов капала.
Пленник в сознание так и не пришел. Правый рукав потемнел от крови, сквозь разорванную одежду видно мясо и кости. Как не оторвало всю руку?..
Я вкатил ему обезболивающей из чудо-аптечки, залил раны кровоостанавливающей пеной, пристегнул здоровую руку к ремню и потащил к повозке. Выживет — хорошо, нет — и ладно. Ему все равно жить до допроса.
Через несколько минут, когда мы все еще носились по двору, на крыльцо выплыл хозяин дома. Его чуть не сшиб Марк, вытаскивавший из комнат вещи анкиварцев. Не очень вежливо пихнув замершую тушу, локтем отодвинул его в сторону. Хозяин послушно отступил, протянул руки и что-то залепетал.
— Отъе…ись! — рявкнул Марк. — Не до тебя.
Глаза у хозяина были, без преувеличения, квадратными. Наше появление, короткая стычка, быстрая смерть постояльцев и шмон, какой мы навели, ввели его в состояние ступора. Он даже не мог членораздельно сказать, что хочет.
— Эй, дядя, — похлопал я его по плечу. — Все нормально, тебя не тронем. Это наши дела. Ты лучше собаку успокой, надоела. Понял?
Он посмотрел на меня взглядом кролика перед удавом, но послушно пошел к собаке, опять едва не попав под ноги парням.
— Все, — сказал вылетевший на крыльцо Антон. — Жратву и воду я оставил.
— Помогай. Надо тела забросить на повозку.
Серега и Толик складировали трупы, кидая их поперек повозки. Анкиварцы — парни упитанные, здоровые, к тому же таскать живое тело и мертвое — большая разница. Мертвое тело непослушно и вяло (поначалу). Словом, мороки достаточно.
Карабины, разгрузки, сумки с магазинами, гранатами, пистолеты бросали на расстеленную мешковину, не сортируя. Рядом складывали другие вещи. Отдельно поставили только сканер и прочую технику. С ней надо аккуратно.
— Ну, все там или нет?
— Сейчас. Еще недолго. Черт! Да заткнешь ты ее?!
Ругань была адресована хозяину. Тот безуспешно пробовал успокоить собаку, но она не умолкала. Окончательно растерявшись, хозяин зачем-то отвязал пса и упустил цепь. Кобель, осатаневший от ненависти, клацнул зубами у лица своего кормильца, отчего тот сел на землю, и прыгнул вперед.
Раздался короткий вскрик. Хизесар шарил рукой по земле, в тщетной попытке схватить ускользающую цепь, не отводя взгляда от летевшего по двору пятипудового силуэта.
Собака мчалась на Марка. Заплывшие кровью глаза неотрывно смотрели на его шею. Марк невозмутимо и даже как-то неторопливо высвободил левую руку, вытащил пистолет и нажал на спусковой крючок. Две тяжелые пули калибром десять миллиметров бросили тяжелую тушу на землю с расколотой головой. Из вырванной почти целиком задней части черепа хлестала кровь.
Во дворе разом наступила тишина. До момента отъезда больше никто к нам не лез. Все дальнейшие наши перемещения аборигены отслеживали выпученными в страхе глазами и наглухо закрытыми ртами. Последняя демонстрация оружия произвела неизгладимое впечатление.
* * *
— Ну? Готово? — едва не приплясывал у повозки Серега. — Все забрали?
— Да.
— Отчаливаем.
Несколько ударов кнутами по спинам лошадей, и тяжело загруженные повозки, набирая скорость, покатил прочь со двора.
— Все забрали?
— Да.
— Отчаливаем.
Несколько ударов кнутами по спинам лошадей, и тяжело загруженные повозки, набирая скорость, покатил прочь со двора.
Бросив последний взгляд назад, я увидел скрюченную фигурку под стеной конюшни. Перепуганная физиономия, квадратные глаза и жгучий интерес. Молоденький паренек с перепачканной рожицей не отводил взгляда от «форма» в моих руках. Синие от страха губы что-то шептали. Звали богов?..