Речи прокурора стали еще более патетическими, атаки адвоката еще более яростными, а судья вообще превратился в монументальную скульптуру. Ибо все трое сейчас остервенело работали на себя… Вот только оптимизма в речах адвоката, все также забрызгивающего его ухо слюной в коротких перерывах, поубавилось. Теперь он рассчитывал не более чем на «три года орбитальной тюрьмы. Загнать вас на рудники я им не позволю…»
И вот наконец наступил день оглашения приговора. Желающих поприсутствовать на этом заседании оказалось так много, что оглашение перенесли в главный зал, в котором обычно проводились самые громкие процессы.
Зал был забит настолько, что кондиционеры не справлялись, и толпы мужчин и женщин, львиную долю которых составляли корреспонденты важнейших СМИ, а также получившие доступ в зал исключительно по знакомству сливки местного общества (ну как же, ведь существовал шанс попасть на веб-страницы самых престижных изданий), яростно потели. Три дамочки даже упали в обморок, но когда их привели в чувство, они категорически отказались покидать зал. Оказаться за бортом столь гламурного мероприятия? Они не могли себе этого позволить… Сестра Волка истерзала платок, а Нил все время облизывал губы и пытался подбодрить Волка своей кривой улыбкой.
Наконец отгремела яростная речь прокурора и взволнованно-патетическая — адвоката. И Волку предоставили последнее слово.
Он встал, окинул взглядом зал, сверлящий его сотнями любопытных глаз, и спокойно произнес:
— У моей семьи отобрали ферму. Обманом. Нарушив закон. Я решил, что это неверно. И что ее надо вернуть. И попытался это сделать. По-моему, все честно. Ведь во всех проповедях в наших церквях и речах публичных политиков говорится о том, что обман недопустим и должен быть наказан. Я же не требовал наказания. Только восстановления справедливости… — он сделал паузу и закончил: — Я жду решения.
Зал разочарованно выдохнул. Да уж… картинка не получилась. От него ждали истерики, воинственных воплей либо, наоборот, унизительной мольбы. А тут — банальные и сухие слова. Фи!
— Суд удаляется на совещание…
Пока судья совещался с присяжными, к Волку допустили сестру. Она просунула руки через решетку и, вцепившись ему в одежду, горько заплакала.
— Не волнуйся, маленькая, — сказал он, стараясь не замечать жадных объективов голокамер, уставившихся ему в лицо, — все будет хорошо.
— М-м-м… — тихонько плакала сестра, а ее муж скованно топтался рядом, не зная, куда деть руки…
— Встать, суд идет!
Приговор Волк выслушал стоя. Как и весь зал. Все присяжные признали его виновным. А судья определил ему наказание в виде пяти лет рудников. Это было очень сурово, но ожидаемо. «Интерстеллар агро» решила показать всем, что ожидает покусившихся на ее власть и имущество.
Это было очень сурово, но ожидаемо. «Интерстеллар агро» решила показать всем, что ожидает покусившихся на ее власть и имущество. Однако публика была разочарована — она ждала нечто интересное, какую-то «изюминку», ради которой большинство и согласилось терпеть тесноту, духоту и вонь. А «изюминки» не случилось…
Волк криво усмехнулся. Да уж, вот ведь как получается… он, вопреки своим намерениям все-таки доставит этому людскому стаду то развлечение, которого они так ждали. И о котором, потом будут рассказывать соседям, друзьям, знакомым, а может даже, если повезет, и миллионам других людей с экранов голоканалов, куда их позовут как очевидцев удивительного происшествия…
Он сделал шаг вперед и, не обращая внимания на несколько десятков корреспондентов, настойчиво тыкающих в него горошинами стереомикрофонов, громко и четко произнес в спины уже проталкивающиеся к выходам из зала:
— Я не согласен с этим решением и требую княжеского суда!
Толпа замерла. Люди недоуменно завертели головами. Его адвокат, окруженный десятком корреспондентов, которым он вещал о чудовищном преступлении против самой идеи правосудия и непременной апелляции, которую он немедленно подает, а также прокурор, тоже окруженный корреспондентами, судья, пристав и все остальные недоуменно уставились на него. Но Волк ждал…
Люди, остановившиеся было в надежде увидеть хоть что-нибудь интересненькое, уже начали разворачиваться обратно к выходу, разочарованно кривясь и пожимая плечами, как вдруг в середине зала, у кафедры с томом Божественного откровения, к которой выходили допрашиваемые свидетели, вспыхнул ослепительный свет и, спустя мгновение, рядом с кафедрой возник человек.
Толпа замерла. По ней пробежал испуганный шепоток:
— Светлый князь… князь… князь…
А в следующее мгновение люди… ринулись на свои места. Как выяснилось, шоу только начинается, и все торопились занять места поближе. В толпе вспыхнуло несколько ссор, кто-то кого-то толкнул… но тут Светлый князь заговорил:
— Мое имя — Пьер. Ты заявлял о княжеском суде, Воин?
Толпа ахнула! Этот фермерский сынок и международный преступник — Воин!! Невероятно!!!
— Да, — ответил Волк и назвал себя.
Князь Пьер склонил голову, приветствуя собрата по Пути, и негромко произнес:
— Изложи свое дело.
Волк подробно рассказал свою историю, ссылаясь на статьи законов и прецеденты по каждому эпизоду, в котором его обвиняли. Он повторил приговор, который судья зачитывал почти сорок минут. И упомянул закон 1-22.