Трэв! Как же он сможет снова отправить Трэва в небытие, как ему набраться духу, чтобы развеять еще одно раздирающее сердце воспоминание? Трэв был единственным существом в мире, которое Шэнн любил всем сердцем, без остатка, и он отвечал Шэнну преданностью в сто раз большей, чем можно ожидать от такого крошечного создания.
— Трэв! — прошептал Шэнн последний раз. Затем он собрал все свои силы, чтобы отбить эту вторую, куда более тонкую атаку. С той же болью, которую он испытал много лет назад, Шэнн решительно вызвал в памяти горькие картины: вот он сидит, так же баюкая изувеченную зверюшку, которая умерла в мучениях. Он не в силах был облегчить страдания друга, и сам испытывал такую же, если не большую боль. И хуже всего было грызущее его сомнение. Что, если бы он не стал вспоминать об этом? Вдруг Трэв остался бы с ним, живой и невредимый, по крайней мере, на какое?то время.
Шэнн спрятал в опустевших ладонях лицо. Видеть, как рассеивается ночной кошмар, после того, как ты посмотрел ему прямо в лицо — одно дело. И совсем другое, когда ты должен отбросить райский сон. Это было больно… очень больно. Наконец Шэнн поднялся. Он чувствовал себя опустошенным и усталым.
А затем он снова услышал — нет, не шорох шагов по песку, и не пение давно умершего сирифа — он услышал человеческий голос, то затихавший, то становившийся громче. Не пение, и не декламация, а что?то посерединке. Шэнн остановился, копаясь в своей израненной памяти, пытаясь вспомнить, что это.
Но как он ни припоминал события прошлого, этот голос там не звучал. Юноша повернулся на звук, полный тупой решимости быстро покончить и с этой тенью, звавшей его. Но хотя он быстро шел вперед, голос почему?то не приближался. И он никак не мог понять, что именно напевает голос. Пение то и дело прерывалось паузами, и Шэнну показалось, что его спутник по несчастью не в лучшей форме — пока он блуждал в тумане в поисках голоса, неизвестно откуда в нем опять появилась уверенность, что это такой же заблудившийся в тумане, как и он.
Очевидно, он завернул за какой?то невидимый угол в тумане, потому что пение стало громче, и теперь он даже узнал слова:
… где дует ветер меж миров И звезды светят в темноте.
Пока струится в жилах кровь, Мы силой разума…
Голос был хриплым, срывающимся, слова перебивались хриплыми вдохами, словно заклинание, повторявшееся раз за разом, чтобы спастись от безумия, чтобы сохранить хоть какую?то связь с реальностью. Сообразив это, Шэнн замедлил шаг. Теперь он был уверен — это не из его памяти.
… а ветер дует меж миров, И звезды светят в те… мно…
Хриплый голос затих, словно заводная игрушка, у которой кончился завод. Шэнн снова зашагал быстрее, услышав между слов безмолвный крик о помощи.
Туман вновь разошелся в стороны, образовав открытое пространство. На песке сидел человек. Его кулаки были погружены в песок, покрасневшие глаза уставились в одну точку, тело раскачивалось в ритм с усталой песней.
… в те?мно?тее…
— Торвальд! — Шэнн бросился на колени рядом с ним. Их последнее расставание мгновенно забылось, когда он увидел, в каком состоянии офицер.
Торвальд не прекратил раскачиваться, но голова неестественно прямо повернулась к Шэнну, глаза с заметным усилием сфокусировались на нем. Затем напряженные черты лица немного расслабились и Торвальд мягко рассмеялся.
— Гарт!
Шэнн вздрогнул, но не стал возражать.
— Ты все?таки заработал первый класс, мальчик мой! Я был уверен, что ты сможешь. Пара замечаний в личном деле — пустяки. Их можно и стереть, если постараться. Торвальды всегда служили в Разведке. Наш отец гордился бы тобой.
Голос Торвальда неожиданно стих, улыбка пропала, в серых глазах мелькнуло какое?то новое чувство. Неожиданно он бросился на Шэнна, руки вцепились в глотку юноши, офицер повалил его на песок, и Лэнти обнаружил, что ему придется сражаться с безумцем не на жизнь, а на смерть.
Поэтому он применил один приемчик, которому научился на Свалках, и противник, охнув, сложился пополам, отпустив юношу. Шэнн придавил Торвальда коленом в спину, и прижал его руки к земле, невзирая на сопротивление.
Поэтому он применил один приемчик, которому научился на Свалках, и противник, охнув, сложился пополам, отпустив юношу. Шэнн придавил Торвальда коленом в спину, и прижал его руки к земле, невзирая на сопротивление. Затем, лихорадочно хватая воздух, попытался найти в товарище хоть крупинку разума:
— Торвальд! Я Лэнти! Лэнти! — его крик эхом отдался из тумана, как нечеловеческий вопль.
— Лэнти? Нет, ты Трог! Лэнти… Трог… убил моего брата! Фонтан песка вылетел из?под уткнувшегося в землю лица Торвальда. Но офицер больше не сопротивлялся и Шэнн решил, что тот сейчас потеряет сознание.
Он ослабил хватку и перевернул офицера на спину. Торвальд безвольно перекатился. Его лицо покрывал песок, он набился в волосы, прилип к губам. Шэнн осторожно смахнул грязь с лица офицера. Тот медленно открыл глаза и посмотрел на юношу неузнающим взглядом.
— Ты жив, — выдавил он. — А Гарт мертв. Ты тоже должен был умереть.
Шэнн отодвинулся назад, отряхивая песок с ладоней. Его покоробила такая открытая враждебность. Но злое обвинение в глазах офицера мгновенно исчезло. Он поморгал, и его лицо осветилось.