* * *
Не знаю, сколько я ехала. Солнце взошло. Поля у дороги постепенно сменились деревьями. Иногда мне попадались другие машины, или люди, бредущие вдоль дороги, или фермеры на полях, вдалеке. А потом начался настоящий лес, и я больше не видела ничего, кроме высоких деревьев, на которых ещё были листья.
А я ехала, ехала, ехала. Как будто плыла по течению.
Машина вдруг завиляла сама по себе. Руль едва не выскользнул из рук. Мне надо было остановиться уже тогда; и я собиралась остановиться, но машина вроде бы выправилась, и я снова почувствовала, что могу ею управлять. Моё путешествие ещё не закончилось.
В динамиках радио — только шелест дыхания и вздохи.
Ветви деревьев сплелись над дорогой, загораживая свет. Солнце было ещё недостаточно ярким, чтобы пробиться сквозь эту завесу.
Листья поблёскивали, отливая густой чернотой, как это бывает только в сновидениях. Среди деревьев клубился пар. Прямо передо мной через дорогу перелетала птица. Так лениво и вяло, что я смогла разглядеть каждый взмах её крыльев. Машина сбавила скорость, сама по себе. Может быть, ей стало сонно в объятиях тусклого света и воздуха. Приборная доска, спидометр, счётчик пробега, часы, топливный датчик, шкала на приёмнике — все сверкало крошечными огоньками, искрами шума. В машине было жарко.
Душно. Струйки пота текли по лицу, попадали в глаза. Я проехала последний дорожный знак. Издали мне показалось, что это просто пустой белый прямоугольник. Но когда я подъехала ближе, то увидела там золотистый цветок. Его лепестки раскрывались, растекались, как дым, и превращались в дым, и терялись в сплетении ветвей над дорогой.
Я снова подумала, что надо бы остановиться. Надавила на тормоз, но педаль даже не сдвинулась. Цепь между приёмником и передатчиком разомкнулась.
Я убрала руки с руля.
Машина проехала вперёд. Несколько метров, не больше. Но они показались безмерными, бесконечными. Время сгустилось и превратилось в вязкую жидкость, сквозь которую нас медленно уносило вбок. Туда, где деревья. Там была земляная насыпь, и она ещё больше замедлила наше движение. Машина медленно перевалила через низенькое препятствие и остановилась, въехав капотом в чёрный ствол дерева. Ремень натянулся над сердцем. Он как будто обнял меня — бережно, нежно. У меня было странное чувство, что мы не ударились в дерево, а прикоснулись к нему осторожно И ласково. Стайка птиц сорвалась с ветвей, а потом стало тихо.
Вроде все было в порядке — пока я не открыла дверцу и не попыталась выйти из машины. Меня вдруг повело, голова закружилась, в ушах зазвенело. Я упала на землю, на траву. Не знаю, сколько я так пролежала. Наверное, долго. Паутина сплетённых ветвей, кусочки неба в просветах, пятна тепла на лице, что повторяли узоры света и тени, деревьев и неба, — все это вместе было как колдовство, что держало меня в плену, не давая подняться.
Машина рядом со мной застонала. Последний вздох. Самый?самый последний. А потом у меня зачесалась рука, я поднесла её к глазам и увидела, что фиолетовая змея снова зашевелилась. Этого было достаточно, чтобы я тут же вскочила на ноги. Дорога была абсолютно пустой, в обе стороны. Над машиной вилась тонкая струйка дыма. Птицы вернулись на дерево, в вихре искрящихся трелей.
Я забрала из машины все, что хотела бы взять с собой. Мою сумку. Тетрадку. Все вырванные страницы, которые я сумела найти под сиденьем. Фотографию Анджелы. В багажнике у меня была сумка с одеждой; я взяла только пару вещей, чтобы в случае чего у меня было во что переодеться. Я ничего не планировала, ничего не загадывала. Решила, что просто пойду по дороге, уж куда?нибудь она выведет. А там будет видно.
Мне ещё надо было решить, что делать с пистолетом Павлина. Я совершенно не представляла, зачем мне может понадобиться пистолет, по крайней мере в ближайшее время, но потом я решила взять его с собой. Мне не хотелось бросать его здесь, где его может найти кто угодно. Пусть лучше будет у меня. Я убрала пистолет в сумку.
Что ещё? Чемоданчик. И ключ.
Ну вот и все. Я в последний раз оглядела машину и вышла на дорогу.
Я решила пойти туда же, куда и ехала. В том направлении. Машин на дороге не было. Ну, почти. Один раз мне навстречу проехал микроавтобус; водитель притормозил, но не стал останавливаться. А мне, собственно, и не хотелось, чтобы он остановился. Мне не хотелось ни с кем общаться.
Встреча с Джексоном оставила неприятный осадок. Он обвинил меня в том, что я бросила Тапело, что я от неё убегаю. И он был прав. Целиком и полностью. У меня просто не было выбора. Но почему все должно быть именно так? Почему обязательно нужно кого?то бросать? Может, когда?нибудь все же настанет такое время, когда мне хватит смелости никуда не бежать?
Пока я медленно шла вперёд, мысли начали разбредаться.
Обрывки образов, выхваченные из сумрака наугад. Воспоминания. Как в ту давнюю зимнюю ночь, когда я проснулась и подошла к окну, и там, на улице перед домом, была чужая машина, а рядом стоял мой отец и о чем?то говорил с водителем. У него изо рта вырвались маленькие облачка пара. Прошло уже столько лет, а я до сих пор помню, каким узором они растекались в воздухе, эти белые облачка. Если бы был некий способ, чтобы расшифровать этот узор, я бы узнала, что говорил папа в ту ночь.
Все до единого слова.