— Надейся, Тосио-сенсей, — разрешил Костя и перевел разговор на более безопасную для себя тему: — До сих пор у меня звучит в ушах голос Чаури Сингха, оповещающего всю Лагуну о наших славных делах. В его докладе есть строчки прямо из древнейшего хронографа, вот например: «В числе отличившихся экипажей патрульной службы Большой Лагуны следует особо отметить «Золотую корифену», обнаружившую главную колонну тигровых звезд и самоотверженно вступившую с ними в борьбу!»
Мы промолчали.
Костя тоже умолк. Впереди на фоне зеленых гор показалась Лусинда — дом-город. Гигантское сооружение напоминало пирамиду, висящую над водой. Последние годы появилось много противников современного градостроительства, но меня всегда приводит в восхищение и трепет вид гигантских башен, цилиндров, пирамид, в которых живут десятки и сотни тысяч людей. Никогда еще человечество не имело таких совершенных сооружений, отвечающих и индивидуальным, все возрастающим, и общественным требованиям.
Костя, причисливший себя к противникам домов-городов, не преминул заметить:
— Не понимаю я этого стремления втиснуть двести тысяч человек в такую пирамидку! Что касается меня, я предпочитаю дощатую будку или палатку. На меня давит эта громада… Хотя надо отдать справедливость — в ней что-то есть. Это не токийские города-цилиндры, установленные по берегам Внутреннего моря. Ведь верно, Тосик?
В этом пункте они сходились с Тосио.
Тосио перевел на русский язык свое четверостишие:
Когда я раздвигаю седзи, То весь мир глядит на меня, Ручей поет о вечности, Унося лепестки магнолий.
— Есть идея! — похвалил Костя. — Да, здесь не дотянешься до магнолий, а «ручеек» находится далековато, если набраться нахальства ручейком считать Лагуну.
— Они растут на террасах, — сказал я.
— Все это не то. Верно, Тосик?..
Мы уже подлетали к Лусинде. Южная грань пирамиды заслонила горы. Теперь уже можно было различить детали города: бульвары на каждом этаже, парки в виде гигантских этажерок, соединяющихся плавными спиралями с двухсотого этажа к морю, причудливый рисунок движущихся тротуаров, серпантина дорог; как солнечные блики на воде, вспыхивали и гасли бесчисленные окна, темнели арки, ведущие в недра города, радовала глаз окраска этажей, гармонирующая с цветом неба, моря и гор.
Робот-диспетчер взял управление на себя, и наш аппарат опустился до пятидесяти метров, завис над посадочной площадкой в длинной очереди машин, ожидавших посадки. Наконец робот посадил нас с краю площадки, засаженной сероватой и пружинящей травой. Подкатил небольшой автокар. Мы сели, и желтая машина, шурша, понеслась к подножию гигантской лестницы. Остановилась, и откуда-то из ее хрупких внутренностей раздался приятный женский голос:
— Добро пожаловать в наш город. Надеемся, что Лусинда вам понравится. Всего хорошего, дорогие друзья!
И хотя эту стереотипную фразу произнес автомат, все мы невольно поблагодарили и направились к знаменитой лестнице, ведущей к площади перед главными воротами города Лусинды. Туда можно было подняться на одном из эскалаторов, но ими мало кто пользовался, только одинокая фигурка пожилой женщины виднелась на одном из подъемников; жители города предпочитали преодолевать спуск и особенно подъем без помощи механизмов. Это предписывалось врачами. Да, здесь жили сильные, тренированные люди, и спуск и подъем по лестнице в тысячу ступеней входили в ежедневный комплекс физических упражнений. Автоматы следили за состоянием каждого пешехода.
На середине лестницы раздался мягкий баритон:
— Трое молодых людей с «Золотой корифены»!
Мы остановились.
— Продолжайте восхождение, только одному из вас, идущему посредине, не следует так много говорить и размахивать руками: от этого сбивается ритм дыхания и работа сердца.
Костя покачал головой:
— Вот не было печали! Прямо детский садик. Нас прослушивают и просматривают насквозь!
— Старайтесь настраиваться на положительные эмоции, — посоветовал незримый попечитель.
Костя вспылил:
— Но я не маленький, в конце концов, и привык к резким нагрузкам! Прошу вас не беспокоиться о моем здоровье.
— Извините, но у вас повысились пульс и кровяное давление. Идите медленней, дышите глубже…
Мы с Тосио захохотали. Костя крепился несколько секунд и тоже засмеялся. Тотчас же раздался тот же ровный голос:
— Прекрасно! Все входит в норму. Смех — самое целебное из средств, которыми располагает человек. Смейтесь чаще! Берегите хорошее настроение. Создавайте его сами. Улыбайтесь! Жизнь так прекрасна! Не омрачайте ее тучами отрицательных эмоций!.. — Баритон сделал паузу и продолжал: — В город вы можете войти через любые ворота, но если вы дорожите временем, а кто им не дорожит, то советую следовать по голубым дорожкам к Голубым воротам. Ваши квартиры находятся на сороковой террасе с видом на горы и океан. — Он назвал номера наших жилищ и высказал предположение, что они нам понравятся, в противном случае мы можем располагать номерами любой из гостиниц, а также жилищным фондом для молодоженов.
— Этого еще не хватало! — сказал Костя. — При чем здесь молодожены?
— Для них отводятся самые лучшие квартиры, но они, как правило, пустуют: молодожены предпочитают проводить медовый месяц в путешествии.