Я думаю, где бы мне спрятаться так, чтобы копы меня не нашли. С заднего сиденья я вижу, что, кроме меня и водителя, в автобусе находится еще человек двадцать. Я насчитал двадцать голов.
Двадцать выбритых налысо голов.
Водитель поворачивается в кресле и обращается ко мне:
— Мистер Дерден, сэр! Я восхищен тем, что вы делаете.
Я никогда не видел его прежде.
— Вы должны простить меня, сэр, — говорит водитель, — но в комитете мне сказали, что вы сами велели поступать подобным образом.
Бритые головы поворачиваются к тебе одна за другой. Затем один за другим бойцы встают. У одного в руках тряпка, от которой несет эфиром. Тот, который ближе всего к тебе, держит в руке охотничий нож. Это автомеханик из бойцовского клуба.
— Вы — смельчак, сэр, — говорит водитель, — вы назначили домашнее задание сами себе.
Механик говорит водителю:
— Заткнись. Стой на стреме и не болтай.
В руке у одного из обезьянок?астронавтов резиновая лента. Ты знаешь, что сейчас тебе стянут яйца. Обезьянки начинают двигаться по проходу к тебе.
Механик говорит:
— Вы же знаете правила, мистер Дерден. Вы же сами сказали. Вы сказали, что если кто?нибудь попытается закрыть клуб, даже вы сами, то ему отрежут яйца.
Помидоры.
Абрикосы.
Шары.
Huevos.
Представь только, как лучшая часть тебя лежит в пластиковом мешке в морозильнике на Бумажной улице.
— Вы же знаете: сопротивление бесполезно, — говорит механик.
Водитель смотрит в зеркало и жует свой сандвич.
Полицейская сирена завывает где?то вблизи. Вдалеке, в поле, тарахтит трактор. Птицы. Заднее окно в автобусе наполовину открыто. Облака. Высокая трава на краю автобусной площадки. Пчелы или мухи гудят в траве.
— Сейчас мы сделаем небольшую операцию, — говорит автомеханик из бойцовского клуба. — На этот раз это не просто угроза, мистер Дерден. На этот раз мы их отрежем.
Водитель автобуса говорит:
— Это копы.
Сирена воет уже где?то перед самым автобусом.
Итак, с кем же мне придется бороться?
Полицейский автомобиль подъезжает к автобусу, мигая красными и синими огнями, и кто?то кричит снаружи:
— Всем оставаться на месте!
И я спасен.
Вроде бы.
Я могу рассказать копам про Тайлера. Я расскажу им все про бойцовский клуб. Меня, скорее всего, посадят, но тогда уже «Проект Разгром» станет их проблемой, и мне не придется больше смотреть на этот острый нож.
Полицейские взбегают по ступенькам в автобус, и первый из них спрашивает:
— Уже отрезали?
Второй добавляет:
— Режьте скорее, выписан ордер на его арест.
Затем он приподнимает фуражку и говорит:
— Ничего личного, мистер Дерден. Очень рад, наконец, познакомиться с вами.
Вы совершаете огромную ошибку, говорю я.
Механик говорит:
— Вы нас предупреждали, что скажете именно это.
Я — не Тайлер Дерден.
— И на этот счет вы нас предупреждали.
Я меняю правила. Пусть бойцовский клуб существует, но отныне мы никого и никогда не будем кастрировать.
— Так, так, так, — говорит механик.
Он уже находится на полпути ко мне и по?прежнему сжимает в руках острый нож.
— Вы сказали, что именно это и будете говорить.
Ладно, я — Тайлер Дерден. Он самый. Я — Тайлер Дерден и я диктую правила, и я приказываю вам: уберите нож!
Механик вполоборота спрашивает кого?то из идущих сзади:
— Какой у нас рекорд на сегодняшний день?
Ему отвечают:
— Четыре минуты.
Механик спрашивает:
— А сейчас кто?нибудь засек время?
Оба полицейских стоят у передней двери автобуса. Один смотрит на часы и говорит:
— Обожди чуток. Сейчас стрелка дойдет до двенадцати и тогда — валяй.
Коп говорит:
— Девять. Восемь. Семь.
Я выпрыгиваю в полуоткрытое окно. Я падаю животом на стекло в металлической раме, а у меня за спиной механик восклицает:
— Мистер Дерден, не портите нам результат!
Свисая из окна, я цепляюсь руками за черную резину задней покрышки. Мне удается ухватиться за обод, и я пытаюсь вытянуть себя из окна. Кто?то держит меня за ногу. Я кричу маленькому трактору вдали:
— Эй! Эй, там!
Кровь прилила к моей голове, потому что я вишу кверху ногами. Я тяну себя в одну сторону, но руки, ухватившие меня за щиколотки, тянут меня в другую. Галстук плещется и бьет меня по лицу. Пряжка моего ремня за что?то зацепилась. Пчелы, мухи и трава в дюймах от моего лица, и я кричу:
— Эй, там!
Руки, вцепившиеся в мои штаны, начинают стягивать их вместе с ремнем.
Кто?то внутри кричит:
— Прошла минута!
Ботинки спадают с моих ног.
Ремень вместе с пряжкой исчезает внутри окна.
Чьи?то руки крепко держат мои ноги. Горячее стекло окна жжет мне живот. Белая рубашка пузырем окутывает плечи и голову. Я по?прежнему цепляюсь руками за обод колеса и кричу:
— Эй, там!
Мои ноги сложены и вытянуты. Брюки кто?то стянул с меня совсем. Солнце греет мне задницу своими лучами.
Кровь стучит у меня в висках, глаза выпучены от давления, все, что я вижу — это белая рубашка, висящая колоколом вокруг моей головы. Где?то вдалеке тарахтит трактор. Гудят пчелы. Где?то. На расстоянии миллиона миль. Где?то на расстоянии миллиона миль позади кто?то выкрикивает:
— Две минуты!
Чья?то рука, скользит у меня между ног.
— Не делайте ему больно, — говорит кто?то.
Руки, которые держат меня за щиколотки, находятся от меня на расстоянии миллиона миль. Представьте себе, что они находятся в конце длинной?длинной дороги. Направленная медитация.