Как ты сказала?
В грязи что?то блеснуло золотом, и я наклонился, чтобы рассмотреть получше. Я не знаю, что будет дальше, говорю я Марле.
Похоже, нас обоих бросили.
Похоже, нас обоих бросили.
Уголком глаза я вижу обезьянок?астронавтов в черном, толпящихся у меня за спиной со свечами в руках. Это блестел коренной зуб в золотой коронке. Рядом с ним — еще два зуба с серебряными пломбами. Это — человеческая челюсть.
Не знаю, говорю я, не знаю, что последует за этим. И я запихиваю челюсть с блестками зубов туда, глубже в грязь, волосы, дерьмо, кости и кровь, туда, где Марла их не увидит.
18
В пятницу вечером я заснул в конторе у себя за рабочим столом.
Когда я проснулся, все уже ушли, а на столе у меня звонил телефон. Телефон звонил у меня во сне, и мне так и не ясно, реальность ли это вторглась в мой сон, или мой сон овладел реальностью.
Я ответил на звонок: Определение Ответственности.
Так называется мой отдел: «Определение Ответственности».
Солнце заходит, а по небу мчатся огромные кучевые облака размером со штат Вайоминг и Японию вместе взятые. Своего окна на работе у меня нет. Просто стены в нашей конторе стеклянные. В этом здании все стены стеклянные — от пола до потолка. Везде — вертикальные жалюзи. Повсюду — серый производственный ковролин, украшенный маленькими надгробиями разъемов для подключения персональных компьютеров к локальной сети. Лабиринт клетушек из прозрачного пластика и декоративных панелей.
Где?то гудит пылесос.
Мой начальник уехал в отпуск. Он послал мне e?mail, а затем испарился. Я должен приготовить за две недели полный отчет. Зарезервировать конференц?зал. Подбить бабки. Подвести черту. Что?то в этом роде. Меня явно хотят подставить.
Я — Полная Невозмутимость Джо.
Мое поведение давно вышло за всякие рамки.
Я снимаю трубку, на проводе Тайлер, он говорит мне:
— Выйди на улицу, там, на автостоянке, тебя ждут парни.
Кто они такие, спрашиваю я.
— Они ждут тебя, — говорит Тайлер.
Мои руки пахнут бензином.
Тайлер продолжает:
— Пора делать ноги. У них есть машина. «Кадиллак».
Я все еще сплю.
Я не могу понять, снится мне Тайлер или нет.
Или это я снюсь Тайлеру?
Мои руки пахнут бензином. Больше никого в здании нет. Я спускаюсь и выхожу на автостоянку.
Один из парней, которые посещают бойцовский клуб, работает с автомобилями. Он припарковал на повороте чей?то черный «корниш», и все, что я могу — смотреть на этот черно?золотой портсигар, готовый умчать меня прочь. Автомеханик, который выбирается из автомобиля, говорит мне, что все в полном порядке: он поменял номера у машины на другие, снятые с автомобиля на долговременной стоянке в аэропорту.
Он говорит, что может завести все, что угодно, из рулевой колонки «кадиллака» торчат два провода. Замкните провода, ток попадет на обмотку стартера и — вперед с ветерком!
Или еще можно подсмотреть код противоугонного устройства в базе данных в магазине.
Три обезьянки?астронавта сидят на заднем сиденье, облаченные в свою черную униформу. Ничего не слышу. Ничего не вижу. Ничего никому не скажу.
Я спрашиваю их: а где же Тайлер?
Автомеханик из бойцовского клуба распахивает передо мной дверцу «кадиллака», словно водитель. Механик — высокорослый детина с костлявыми плечами — напоминает телеграфный столб, вроде тех, что стоят вдоль дорог.
Я спрашиваю: мы едем к Тайлеру?
Посередине переднего сиденья меня ожидает торт на день рождения с зажженными свечами. Я сажусь в машину. Мы отъезжаем.
Даже через неделю после посещения бойцовского клуба ты с трудом можешь сдержаться от того, чтобы не превысить скорость. Возможно, что у тебя — внутреннее кровотечение и вот уже два дня — черный от свернувшейся крови стул, но ты все равно чувствуешь себя клево. Машины шарахаются от тебя во все стороны.
Водители показывают тебе палец. Тебя начинают ненавидеть абсолютно незнакомые тебе люди. В этом нет ничего личного. После бойцовского клуба ты так расслаблен, что тебе на все наплевать. Ты даже радио не включаешь. Возможно, у тебя в ребре трещина, которая расходится при каждом вдохе. Машины сзади сигналят тебе фарами. Солнце — золотой апельсин — заходит за горизонт.
Автомеханик за рулем. Я — на пассажирском кресле. Между нами — торт с зажженными свечами.
Смотреть на парней вроде нашего автомеханика в бойцовском клубе — страшное дело. Костлявые парни никогда не вырубаются. Они бьются до тех пор, пока не превращаются в котлету. Белые парни, похожие на скелеты, покрытые татуированным воском, черные парни, похожие на вяленое мясо — такие парни обычно ходят парами и видно, что они явились из клуба Анонимных Наркоманов. Такие парни никогда не говорят: «Хватит». Они переполнены энергией, они движутся так быстро, что края изображения размываются, они словно выздоравливают на глазах. Как будто у них нет другого выбора, как умереть, и умереть они должны обязательно именно в этом бою.
Такие парни всегда бьются друг с другом.
Никто другой не вызывает их на бой, и они не могут вызвать на бой никого, кроме другого такого же скелета, потому что никто другой не хочет биться с ними.
Те же, что следят за боем, следят за ним молча, когда бьются такие парни, как наш механик.