Кстати, голос Робби может идти прямо на кости шеи и головы, и ты будешь его слышать, а другие — нет. Ты можешь также отчётливо мысленно проговаривать слова, не произнося их вслух — Робби поймёт тебя по сенсору колебаний гортани.
Про другие нанотехнологические штучки в ожерелье Робби тебе постепенно всё объяснит. И ещё — здесь есть свой процессор A6, который может обеспечить тебе контроль над телом даже без Робби — подстраховка на случай экранировки или повреждения часов. Процессор достаточно сообразителен, чтобы вывести тебя из опасной зоны, даже если ты потеряешь сознание.
— Можно надеть прямо сейчас? — спросила восхищённая Никки.
— Да, — кивнул Джерри, — ожерелье может подключаться прямо к твоему шейному коммуникатору.
Он помог ей застегнуть ленточку. Его сердце сжалось при виде острых позвонков, выступивших на похудевшей шее девушки.
Никки потрогала опал.
— Пока ничего не чувствую.
— Ты ещё не высказала свои пожелания, — улыбнулся Джерри.
— Могу тебе помочь, Никки, — раздался так хорошо знакомый ей голос Робби из динамика, спрятанного в ожерелье. — Я хорошо знаю, какие твои нервные окончания бездельничают. Честно говоря, они почти все валяют дурака.
— Здравствуй, Робби, старый абак! — Никки радостно улыбнулась голосу Робби и с признательностью посмотрела на Джерри.
— Я хорошо знаю, какие твои нервные окончания бездельничают. Честно говоря, они почти все валяют дурака.
— Здравствуй, Робби, старый абак! — Никки радостно улыбнулась голосу Робби и с признательностью посмотрела на Джерри. — Спасибо тебе, Джерри, я только сейчас поняла, как мне не хватало голоса этого старого точила. А твоё ожерелье буду осваивать… Ты придумал отличную штуку, молодец!
И Джерри, который вложил в эту штуку месяц труда без роздыха и остаток своего банковского счёта, расплылся в довольной улыбке.
Глава 13
Запретные Пещеры
События в тоннеле не прошли для Никки бесследно. После нападения она сильно изменилась даже внешне — без рюкзака с Робби она стала выглядеть стройнее и выше. Короткий ёжик волос придал девушке более жёсткий облик. Но внутренние превращения оказались ещё значительнее: она посмотрела в лицо своей смерти и оказалась причиной гибели другого человека — пусть негодяя и убийцы, пусть в отчаянной попытке самозащиты и без желания убить — тем не менее это случилось.
Что-то сгорело в душе девушки — вместе с игрушечным псом-талисманом.
Каждую ночь Никки стал мучить один и тот же кошмар, в котором хохочущая зеркальная фигура поднимала оружие; всё кругом горело, тело отказывалось подчиняться, а мир съёживался в спираль смертельного скольжения в жаркую тьму.
Человек многое сохранил от своих далёких обезьяноподобных предков, и когда двое людей, особенно мужчин, разговаривают между собой, они бессознательно, древним боевым инстинктом, оценивают один другого: «Кто есть кто?» Зондирование идёт не только по речи и мимике, но и по таким трудноуловимым признакам, как скорость реакции, точность движений, жёсткость интонации и острый взгляд. В результате один из собеседников — даже незаметно для себя — делает вывод, глядя на бестолковую координацию другого: «Это рохля…» — и начинает относиться к нему слегка свысока.
Иногда можно встретить человека — вполне внешне интеллигентного, — в котором отчётливо чувствуется такой заряд опасной, дикой, хищной энергии, что его собеседник даже напрягает мышцы, невольно опасаясь внезапного нападения. Смешно — мы уже не в первобытном лесу! Странно даже думать, что культурнейший профессор космохимии или какой-нибудь биолингвистики, разговаривающий с коллегой в кулуарах симпозиума, вдруг бросится на него, оскалив клыки. Но древняя сигнальная система даёт его собеседнику сигналы: «Он опасен! Опасен! Берегись! Берегись!» Сделает профессор какое-нибудь слишком резкое движение, а у коллеги рука взмётывается в инстинктивном защитном жесте — даже самому потом неудобно. А что он мог поделать? Древнее животное чутье, когда-то спасавшее жизни предков, всё ещё работает и может перехватить управление у сравнительно юного разума.
После происшествия в пещере Никки стала излучать вокруг себя такое же чувство опасности. Как-то девушка шла по коридору на лекцию, а маркиз, стоявший с дружками, язвительно пошутил по поводу её «новой причёски». Стремительным хищным движением Никки преодолела метры разделявшего их пространства и возникла прямо перед носом вельможи. Маркиз увидел вблизи свирепое лицо Никки так внезапно, что испугался тем самым древним испугом; шарахнулся, сбил кого-то с ног и сам упал.
Никки, ни слова не говоря, остро посмотрела сверху вниз на копошащегося на полу маркиза и отправилась дальше. Эта молниеносная имитация атаки была столь впечатляюща, что маркиз с дружками долго не могли прийти в себя и стали заметно вежливее: как типичные питекантропы, они осознали, кто в стае самый опасный. В стаде животные редко дерутся — гораздо чаще там просто убедительно демонстрируют своё превосходство, и это эффективно расставляет всех волосатых соплеменников по ранжиру.
Новая Никки была немногословной и склонной к необычным поступкам. Утром в пятницу девушка неожиданно и твёрдо заявила, допивая кофе: