— Слышал. У меня тоже есть ушебти.
Пиопи уставился в пустую кружку.
— Дамаск вот-вот падет, на Синай шлют резервы из Верхних Земель, по Ливийской пустыне гуляют ассиры, а я сижу в этой крысиной норе… Может, чезу, бросить ее и уйти с тобой в Цезарию?
— Темеху, — напомнил я, — Темеху.
— Да, Темеху… Нельзя оставить баб и малолеток без защиты, Амон не простит… — Он вытащил из-под кожуха пулемета новый кувшин. — Ну что ж, мой чезу, прикажи — я выполню. Как отправить этих псов к Нергалу? Всех! Всю тысячу!
— Убери. Хватит. — Я показал на кувшин и поднялся. — Идем со мной, Пиопи.
Мы спустились вниз по лестнице, в полумрак казармы, наполненный вздохами, сонным бормотанием и запахами пота, кожи и металла. Часовой, стоявший у распахнутых в ночь ворот, вскинул руку в салюте. Ответив ему, я огляделся. В дальней стене темнели три прохода. Перекрыть их, поставить пулеметы, другие — на галерею… отступить, очистить этот зал, заманить сюда ассиров… потом ударить из всех стволов и забросать гранатами…
Выйдет?.. Пожалуй, нет. Я бы всей силой в пещеру не лез, а послал бы небольшую группу, разведать что и как. Ашшур-нацир-ахи не глупее меня… может, чуть поглупее, но не настолько. К пяти пулеметам Пиопи добавить мои, и к воротам на сто шагов не подойдешь. Хвала Монту, неприступная позиция! Но если кто-то ее покидает, жди неприятных сюрпризов. Теп-меджету понятно, не то что генералу!
Тень поднялась с крайнего лежака, пристроилась рядом с Пиопи, зашагала вслед за мной. Хоремджет, умный Хоремджет… Не мешал старым соратникам пить вино и вспоминать былое… Но эти дела завершились. Есть у Хоремджета одно достоинство — чувствует, когда нужен.
Мы проникли в средний, самый широкий коридор, где вповалку лежали спящие солдаты. Большей частью пожилые и ограниченно годные — таких используют для караульной службы, охраны тылов и обозов. Но я им всегда благоволил — и, чем старше делаюсь сам, тем больше доверяю, ибо опыт важнее резвости. Юность беспечна, старость терпелива и надежна; старый пес не за ноги кусает, а глотку рвет.
Тоннель закончился в нижнем зале, у стальной двери с шестью рукоятками. Их изготовили в виде звериных головок: лев, пантера, гиена, гепард, волк и шакал глядели на нас рубиновыми зрачками и угрожающе скалили зубы. Вокруг головок — иероглифы, атрибуты богов; в скудном свете масляной лампы я разглядел сокола Гора, ибиса Тота, Осириса в пеленах и другие знаки.
— Что за этой дверью, Пиопи?
— Покои фараона, да будет он крепок чреслами и желудком! Но я там никогда не был, чезу.
— Открыть можешь?
— Могу. — Пиопи подмигнул мне. — Тайный код известен только коменданту гарнизона, а это я. Сообщили на случай крайней опасности.
— Этот случай наступил. Открывай!
Пиопи принялся возиться у двери, поворачивая рукоятки и бормоча:
— Ухо льва — на Анубиса… нос пантеры — на Сохмет… левый клык гиены — к соколу Гора…
Что-то лязгнуло, и Пиопи с натугой откатил стальную дверь. Она была толщиной в локоть.
Хоремджет снял со стены лампу, мы перешагнули порог и очутились в широком коридоре. Справа высился какой-то непонятный агрегат, слева виднелись темные арки, а за ними — ведущая вниз лестница. Между арками — стойки с большими светильниками в форме раскрывших клювы журавлей. Хоремджет зажег их фитили.
— Заглянем сюда. — Я показал на арки.
Губы Пиопи скривились.
— Фараона здесь точно нет. Что ты ищешь, чезу?
— Пока не знаю. Нужно осмотреться.
За арками находились комнаты, полные всякого добра. Резная мебель, кресла и ложа, столы и шкафы поджидали заботливые руки служителей; посуда из серебра и цветного стекла была расставлена на полках; в больших кувшинах хранились пиво, масло, мед, вино, в ящиках — сушеные фрукты, мука и крупа, пирамиды банок с консервами заполняли вырубленные в стенах ниши. Этим можно было кормить череду людей в течение месяца.
Хоремджет сунулся в дальнюю камеру, вышел и покачал головой.
— Никакого оружия, чезу. Тут носилки, опахала и подушки.
— Носилки, конечно, — пробормотал Пиопи. — Без носилок владыке нашему по лестнице не спуститься.
Но мы обошлись без них.
Под хранилищем запасов был ярус, предназначенный для охраны и слуг, а еще ниже — чертоги фараона, пока без мебели, но отделанные со скромной роскошью. Мраморный пол, кедровые панели и фаянсовые плитки на стенах, светильники из серебра и бронзы, расписные своды, а в отхожем месте — позолоченный горшок… Уютная норка, где можно пересидеть лихое время. Мы не стали нарушать ее покой и вернулись наверх, в коридор с арками.
Я направился к агрегату, что высился у входа. Это был большой металлический ящик на ножках, с иероглифическими надписями и красным рубильником, торчавшим сбоку. Под ним стояли батареи, более мощные, чем для питания ушебти, и провода от них тянулись внутрь ящика. Сверху выходила еще одна гроздь проводов, переплетенных в кабель толщиной в два пальца; он исчезал в стене над дверью.
— Что это, Пиопи?
Он пожал плечами.
— Не знаю, чезу. Про эту хрень мне не говорили. Но тут есть надписи.
В самом деле, есть, подумал я и уставился на иероглифы. Они были мелкими, и в пляшущем свете лампы я не мог их как следует разглядеть. Но у Хоремджета были глаза получше.