Девушка закусила губу, чтобы унять дрожь. Она смотрела на каменные стены, и Флэндри знал, что в мыслях у нее километры туннелей, пусковые площадки и орудия, жестокие следопыты и пустыня, переход через которую не под силу человеку.
— Что же нам теперь делать, Доминик? — ее слова прозвучали неуверенно, испуганно. — Ты никогда мне не рассказывал, что же ты задумал.
— Потому что я и сам не знал, — ответил он. — А теперь, попав сюда, я подбираю мелодию на слух. К счастью, моя вера в то, что я всегда непременно упаду на ноги, доходит до абсолюта или близка к нему, если мне доводится совершить ошибку. Так что пока. Кит, дела у нас обстоят не так уж плохо — я выучил их основной язык, а ты проникла в их ряды.
— Они мне еще не доверяют.
— Не доверяют, а я и не надеялся, что они очень?то будут тебе доверять. Но не будем забывать о создании нашего зрительного образа. Я, конечно, не переметнусь на сторону противника только потому, Кит, что ты рядом, но, когда я здорово потрясен, я теряю благоразумие и привычную осторожность. Свантозик это проглотит.
Он снова прижал ее, и она жадно прильнула к нему. Он чувствовал, как восстанавливается в нем все его оскорбленное существо, как снова заискрился его мозг, выдавая планы, разбивая и отвергая их, порождая новые этаким фейерверком, в потешной чехарде.
Сидя у него на коленях. Кит все еще дрожала мелкой дрожью, и он ей сказал:
— У меня вроде есть идея, но нам придется действовать по обстоятельствам, так что надо договориться кое о каких сигналах, но это мы успеем. — Он почувствовал, как она вся напряглась в его объятиях. — Что такое?
— Ты все время, даже сейчас, думаешь только о своей работе? — тихо и с горечью в голосе спросила она.
— Отнюдь. — Он позволил себе слегка улыбнуться. — Просто я до чертиков люблю свою работу.
— Но все же… Не обращай внимания. Продолжай. — И она сжалась.
Флэндри нахмурился, но сейчас он никак не мог заниматься побочной ерундой, а потому сказал:
— Скажешь Свантозику, или кто там будет заниматься тобой, что ты разыграла сцену раскаяния передо мной и что теперь я ненавистен тебе и своими речами, и своими мыслями насчет… Гм.
— Но все же… Не обращай внимания. Продолжай. — И она сжалась.
Флэндри нахмурился, но сейчас он никак не мог заниматься побочной ерундой, а потому сказал:
— Скажешь Свантозику, или кто там будет заниматься тобой, что ты разыграла сцену раскаяния передо мной и что теперь я ненавистен тебе и своими речами, и своими мыслями насчет… Гм.
— Юдифи! — сердито проворчала она.
К чести Флэндри надо сказать, что он покраснел.
— Как я полагаю, этот довод ничем не хуже других — во всяком случае в глазах ардазирхо.
— Или людей. Если бы ты знал, как мне хотелось… Ладно Продолжай. Не будем об этом.
— Так вот, скажешь противнику, что рассказала мне, будто предала меня в порыве раздражения, а теперь жалеешь об этом, а я, будучи дико в тебя влюбленным — во что, опять?таки, легко поверить… — Кит никак не ответила на его дежурную любезность, — …сказал тебе, что у тебя есть возможность сбежать отсюда, и предложил следующее. Ардазирхо пребывают под впечатлением, что у них за спиной стоит Имир, а на самом деле Имир больше склоняется в пользу Терры, поскольку мы миролюбивее, а потому с нами меньше хлопот. Имирцы намерены нам втихую помогать, но мы держим это в тайне до экстренного случая, когда они нас спасут. Так вот, если бы мне удалось перенастроить позывные какого?нибудь космического корабля в системе опознавания «свой?чужой», ты могла бы попытаться похитить такой корабль. Ардазирхо решат, что ты направишься к флоту Уолтона, и бросятся в том направлении, а ты сможешь ускользнуть от них, долететь до Огра, передать установленный сигнал и попросить, чтобы тебя доставили в безопасное место на корабле с защитной силовой оболочкой.
У нее и глаза расширились от ужаса.
— А что будет, когда Свантозик услышит такое, а это неправда…
— Он не сможет узнать, правда это или неправда, до тех пор, пока не даст возможность такое сделать. Так? — радостно возразил Флэндри. — Если я солгал, так в том твоей вины нет. А пока, когда ты поспешишь разболтать ему даже о том, что представляется путем для твоего спасения, это убедит его в твоем твердом намерении сотрудничать с ними.
— Но… Нет, Доминик. Это же… Да я не осмелюсь…
— Не удерживай меня. Кит. Ты такая одна на десять тысяч, и нет ничего такого, что бы ты не осмелилась сделать.
И тут она расплакалась.
После ее ухода время для Флэндри потекло не столь радостно — в ожидании. Ему оставалось только догадываться, как среагирует» его противник. Опытный человек скорее всего не дался бы в обман, а Свантозик, возможно, не так уж плохо знаком с человеческой психологией, как он на это рассчитывает. Флэндри выругался и попытался заснуть — он так устал за последние дни, что даже лицо стало серым.
Когда дверь его кельи открылась, он вскочил так резко, что стало ясно, насколько сдали у него нервы.
В дверях стоял Свантозик, за спиной его виднелись четыре охранника. Зубы ардазирца сверкнули в оскале.
— Доброй охоты, капитан, — приветствовал он Флэндри. — Удобна ли твоя пещера?