— Тотктонада — не инкогнито, — громко сказал он. Все, включая Тотктонаду, оторопело воззрились на Аесли.
— Как не инкогнито?
— Кто не инкогнито?
— А кто же инкогнито?
— Ты что, сынок?
— А почему ты решил, что я… Ах вот оно что! — Тотктонада даже всплеснул руками, чего за ним отродясь не водилось. — Вы подумали, что инкогнито, инструктировавший ВВС — это я? И что я сам, своими руками, то есть своей волшебной палочкой перенес обезмаженных заговорщиков в Первертс, где их ждала моя же засада?
— А разве нет?
— Уважаемые господа временные премьер-министры, — из уважения Тотктонада встал, — а не состоялось ли у нас в день похищения пятиминутное совещание по подготовке к отопительному сезону? А не продолжалась ли эта пятиминутка с восьми утра и до позднего вечера? А не поступил ли мне тогда сигнал тревоги по экстренной связи? А не сказали ли вы, что я опять пытаюсь увильнуть от рутины под предлогом чрезвычайной ситуации? А не из-за вас ли я не смог отправиться в Первертс, когда оттуда похищали Мордевольта? А не…
— Похоже на алиби, — задумчиво сказал Лужж. — Разве что вы заранее создали свою копию и отправили ее на похищение.
— Профессор, — сказал министр, усаживаясь, — а вы сами создавали когда-нибудь свою копию?
— Было дело, — признался ректор, — по молодости. Мы тут же подрались. Я победил, и копия развеялась.
Пасторы обменялись острыми подозрительными взглядами.
— Или… — ректор побледнел, — …или это копия победила, а я развеялся?!
Тотктонада развел руками — дескать, что тут еще можно сказать. И тут же сказал.
— Поверьте, — произнес он таким проникновенным голосом, что сразу захотелось поверить, простить, отпустить и извиниться на прощание, — я себе не враг.
В здравом уме я никогда не сотворю второго министра безопасности.
— Это правильно, — сказал Клинч, — и одного многовато.
Тотктонада реплику отставного майора проигнорировал, но запомнил.
— Но тогда почему вы бездействуете? — строго спросил Браунинг. — Тотктонада! И это вы называете полным контролем?! Кто-то руководит тайным обществом, и неизвестно, на какое преступление он толкнет обезмаженных в следующий раз!
— Да! — поддержал его другой Браунинг. — Почему бы вам не применить силу?
— И спугнуть того, кто руководит ВВС? Мы и так частично раскрыли себя, попытавшись перехватить Трубу. К счастью, ВВС пока не знает, что именно мы о них знаем. К сожалению, и мы пока не знаем, кто стоит за ВВС. Как только узнаем — сразу применим силу.
«Так вот что означает формула «Знание — сила»!» — понял Сен.
— Хорошо, — сказал Браунинг. — Мы вам верим. Вы не руководили тайным обществом.
— Правда, вы и не пресекали деятельность тайного общества, — продолжил Браунинг. — Это тоже нехорошо, но по сравнению с предыдущим обвинением выглядит… приемлемо[[67]]. Мы приостанавливаем наше решение о приостановлении ваших полномочий.
Лица ментодеров осветились нетипичным для них выражением счастья.
— В обмен на отмену ареста Сена Аесли, — добавил Браунинг. — Приравняем его проступок к вашему и произведем взаимозачет.
— Как скажете, — согласился Тотктонада. — Ну, если мы все выяснили…
— Нет, мы не все выяснили! — горячо заговорил Лужж. — Мы не выяснили, кто я! Я — это я или копия моя? И как мне жить, если я — копия?!
— Ну как-то ведь вы жили последние триста лет, — сказал Браунинг. — Мне другое непонятно. Откуда Сен знал про алиби Тотктонады? Сен?
— Про алиби я не знал, — сказал Сен. — Но Тотктонада не мог писать записок про то, что коррумпированные власти запоют по-другому. Не его стиль.
— А чей же это стиль?
— Давай, сынок, — подбодрил мальчика Клинч. — В мозговом штурме главное внезапность.
— Я не знаю, — сказал Аесли. — Что-то очень знакомое, только я никак не соображу. Понятно только, что этот инкогнито очень хорошо осведомлен и о расположении комнат Первертса, и обо всех нас, и о том, как проходят сессии. Это кто-то из своих…
Браунинги и Тотктонада посмотрели на Клинча.
— Совсем озверели! — возмутился завхоз, сжимая в руке черенок саперной лопатки. — Вы еще Лужжа заподозрите!
— Заподозрите, — скорбно согласился ректор, — и правильно сделаете. Если я это не я, а копия, то от нее, то есть от меня, чего угодно можно ожидать.
Браунинги поморщились:
— Ну это вы бросьте — Когда я создавал… — Это я создавал… — Когда мы разделились… — Да, именно, разделились, удачная формулировка, спасибо… — То никаких различий между нами не появилось… — Ну, если не считать, что один из нас вдруг начал курить трубку.
— А я не начал! — обрадовался Лужж. — Значит, я настоящий.
Браунинг-с-трубкой недовольно посмотрел на Браунинга-с-четками.
— А я знаю, от кого еще можно чего угодно ожидать, — сказал Сен. — И кто знает про Первертс больше всех нас вместе взятых.
Раздался двойной хлопок ладонью по лбу.
— Каменный Философ! — воскликнули Браунинги.
Раздался двойной хлопок ладонью по лбу.
— Каменный Философ! — воскликнули Браунинги.
— И сам он со странностями, — сказал Клинч. — Он, больше некому.
— Версия интересная, — медленно сказал Тотктонада. — Каменный Философ уже неделю находится под арестом…
— …и уже неделю никто не передает записок для ВВС, — завершил Сен.