И тут в допрос вмешалась МакКанарейкл, обладавшая невероятно продолжительным опытом выпытывания имен виновных у дружных ученических коллективов.
— Свидетели налево! — гаркнула мисс Сьюзан. — Подозреваемые — на месте!
Трюк удался. Стая ринулась налево, оставив в одиночестве рыбку с крашеным хохолком.
— Ага, — сказал Браунинг. — Попалась.
Он всмотрелся в задрожавшую преступницу и воскликнул:
— Да это же Сонька Золотое брюшко! Здравствуй, Соня. Что, за порчу корыта уже отсидела?
Сен Аесли и железная воля
Рассказывают (интересно, кто?), что в момент смерти перед глазами человека проходит вся его жизнь. Спорное утверждение. Но то, что вся жизнь в мельчайших подробностях проходит перед глазами человека, третий час неподвижно лежащего на полке для ухогорлоносов — доказанный факт.
Жизнь Сена Аесли проходила перед его глазами задом наперед. Сначала ему пришлось отсмотреть конфуз с золотой рыбкой, затем попытку побить кактус, отрыв от экскурсии, утреннюю инструкцию МакКанарейкл. Потом пошли полоса препятствий майора Клинча, пришествие Бальбо, травяные и спиртовые ванны мадам Камфри…
Плавное течение памяти споткнулось о события Вальпургиевой ночи. Точнее, старательно обошло ночь на 1 мая и устремилось дальше, к Великой Несостоявшейся Битве Народов, разоблачению коварного Бубльгума, потере магии и обретению друзей…
Добравшись до знакомства с Порри и Мергионой, память резвым аллюром понеслась в детство. Там вспоминать особо нечего: чтение книжек, развивающие игры, чтение книжек, примерное поведение, чтение книжек, чинные семейные праздники, одиннадцать свечей на торте, десять, девять…
Последние воспоминания датировались 2 июня 1995 года. Как он жил до своего четвертого дня рождения, да и сам день рождения Сен вспомнить не мог. Это казалось странным. Аесли прекрасно помнил все, что с ним происходило, начиная со 2 июня. А вот 1 июня и раньше — как отрезало. Ничего.
«Итак, с семью годами и одиннадцатью месяцами все ясно, — подытожил Сен. — Нормальная, логичная, разумная жизнь. Осталось два белых пятна. Неизвестно что было до 1 июня 95-го, и черт те что началось 1 мая 03-го».
У него появилось ощущение, что эти белые пятна как-то связаны. Ощущение ниоткуда не вытекало, но было очень сильным.
«Как они могут быть связаны? — строго спросил себя Аесли. — Будь добр, Сен Аесли, рассуждай логично. То, что ты временами ведешь себя как мартовский заяц, не дает тебе право делать умозаключения, основанные на каких-то ощущениях…»
И тут Сен внезапно понял, что ему… нравится делать умозаключения, основанные на каких-то ощущениях! «Хочуга Решительности повредила мою логику! — ужаснулся он. — Я пропал!»
Сену захотелось вскочить и забегать кругами. Он уже собрался начать считать по-венгерски, чтобы нейтрализовать ожившую хочугу… но хочуга и не думала оживать!
Вскочить и забегать кругами хотелось не хочуге — ему самому.
Сен так и сделал.
Набегавшись и вернувшись на полку, Аесли приступил к вдумчивому анализу. Вывод оказался обескураживающим. Последние решительные (а если быть честным — безответственные) поступки он совершал не столько под действием ослабевшей хочуги, сколько от желания безнаказанно получить удовольствие.
«Но это ведь неправильно! Это… нелогично! Мне же не два года, не три и не три с половиной…»
Сен запнулся. Эта фраза что-то значила.
Эта фраза что-то значила. Какое-то смутное воспоминание начало пробиваться из глубин памяти, но тут над Аесли появилось деловитое лицо Мергионы.
— Я еду нашла, — сказал он. — Знаешь, чем кормят ухогорлоносов?
— Сгущенкой, — сказал Сен.
Воспоминание нырнуло обратно.
— Правильно, — Мергиона облизнула ложку и насторожилась. — Кажется, снаружи кто-то открывает дверь. Спрячемся?
— Ага. И прикинемся служебными ухогорлоносами. Ты будешь специализироваться на методах захвата заложников у террористов, Гаттер — на отважных электронных устройствах-камикадзе, а я — на тебе и Гаттере…
Дверь приятно заскрипела[97].
— Они здесь! — воскликнула Амели. — Рыбка правду сказала.
— Еще бы она правду не сказала, — проворчала МакКанарейкл. — С кипятильником в аквариуме и не такое скажешь… Пейджер, Гаттер, Аесли! Почему вы здесь?!
— Очень хорошо, что вы здесь, — сказал отец Браунинг. — Особенно ты, Сен. Надо срочно решить одну неразрешимую логическую проблему.
«Я не буду кричать «Да запросто!» — стиснув зубы, приказал себе Аесли. — Хватит бессмысленных криков и необоснованных действий. Все. Отныне только разум, логика и… железная воля».
Он сел, с немалым усилием подавив желание подпрыгнуть и заорать какую-нибудь глупость.
— Отец Браунинг, вы сами себе противоречите. Если проблема неразрешима, то решить ее невозможно по определению.
— Вот как раз в этом проблема и заключается, — сказал Браунинг.
За стенами загудели перемещающиеся кабинеты.
Сен Аесли и неразрешимая проблема
— Так значит, отец Браунинг предотвратит преступление, но оно все-таки произойдет?
— А преступление произойдет, хотя его предотвратят?
— Ну да! Круто, правда?
Мергиона сверкнула горящими глазами. Порри и Амели энергично закивали. А ведь приключение чуть не закончилось самым банальным образом. Отец Браунинг, изложив проблему, настоятельно попросил заняться ее теоретической частью, причем где-нибудь подальше от места преступления. И, не обращая внимания на протестующие вопли, начал присматривать проход в Астрале для отправки детей прямиком в Первертс.