Браунинг стереофонически рассмеялся. «Мощная наливочка, — подумал Ромуальд, — уже и в ушах двоится».
— Почему вы так решили, коллега? — Видите ли, коллега, предварительный сговор подразумевает определенный объект преступления. — Злоумышленники заранее сговариваются, что и где они будут брать. — А наш друг явно хватал все, что попадалось под руку. — К тому же из разных квартир. — Поскольку вещи имеют несопоставимую ценность. — Иначе говоря, в основном это рухлядь, которую просто не успели выбросить.
— Это от бабушки осталось! — заявил домовой, которому стало обидно за его законную добычу. — Это наследство!
— Похоже, ваша бабушка была не слишком разборчива… в вещах. — Ну, раз тут все понятно, коллега, давайте вернемся к серьезному делу. — Да, сейчас, минуточку… Мне-чужого-не-надо-свое-девать-некуда.
Тут с Ромуальдом случилось что-то странное. Он почувствовал… нет, это невозможно… он понял, что собирается немедленно вернуть все честно похищенное хозяевам.
— Вы это что? Вы это зачем? Вы… это… Руки!… Ноги!… Вы чего?!
Но ни руки, подхватившие награбленное, ни ноги, понесшие домового к выходу, его не слушали. Оставшись наедине, Браунинги посерьезнели.
— Итак, очерчен достаточно небольшой круг подозреваемых. — У которых определенно не будет алиби. — Но как можно совершить преступление на виду у тысяч колдозрителей? — Кроме того, учтите, теперь потенциальный преступник знает, что о его преступлении известно. — Да, но раз преступление будет обязательно, то злодей от своего намерения не откажется.
Дело спорилось. Браунинги в такт постукивали четками и резво продвигались вперед в расследовании.
— Что же тогда? — Судебная ошибка? — Вполне вероятно. — Преступник собирается не только совершить злодеяние, но и свалить вину на кого-то другого. — Но как это сделать в хорошо освещенном, просматриваемом и простреливаемом помещении? — Никак. — А это значит… — Что преступник погасит свет, совершит злодеяние и подбросит улику кому-то другому!
Последнюю фразу сыщики произнесли хором и посмотрели друг на друга чуть ли не с умилением. — Очень хорошо, Браунинг, — сказал себе Браунинг. — И что мы собираемся по этому поводу сделать?
— Пронести в кабинет аварийный источник освещения? — Вряд ли это сработает. — Скорее всего преступник не выключит свет, а напустит Тьму. — Да, на ее развеивание уйдет до десяти секунд. — Вполне достаточно для того, чтобы ударить премьер-министра кирпичом и подбросить улику соседу.
— Ну что ж, теперь у нас есть место, время, способ, улика и шесть подозреваемых. — Это старшие Гаттер, Аесли и Пейджер. — Квадрит, Тотктонада и Бальбо.
— Квадрит, Тотктонада и Бальбо. — Ах да, там же буду еще и я… — То есть мы.
Браунинги задумались. Включение следователя в список подозреваемых, как это рекомендовал Тотктонада, на первый взгляд, ничего не добавляло к картине преступления. Хотя…
— А если 28 мая в 15:01 мы сами совершим какое-нибудь… незначительное преступление? — Какое, например? — Например, устроим драку, это ведь преступление? — Ну, если в общественном месте, то суток на трое потянет. — Хм. — Хм, согласен, но тогда мы получаем… — Преступление предсказано. — Преступление совершено!
Браунинги замолчали. Совершить упреждающее преступление выглядело обнадеживающе, но как-то непривлекательно. Устроить на виду у всего магического мира драку, потом объяснять, зачем это было нужно… И ведь даже если объяснишь, все равно все запомнят именно драку.
Авторитет сыщика заранее мученически застрадал.
Раздался грохот, и в келью ввалился совершенно опустошенный Ромуальд. Заклинание честности не подействовало только на почти пустую бутыль с аптекарской настойкой, в которую представитель премьер-министра вцепился мертвой хваткой.
— Не помогает, — пожаловался он ближайшему Браунингу. — Это все от пьянства, — объяснил он Браунингу у окна и, сделав над собой нечеловеческое усилие, прильнул к горлышку.
На этикетке бутылки ближайший Браунинг прочел: «Настойка аптекарская. От пьянства. Состав: Спирт, ингредиенты».
Сыщики переглянулись.
— Уважаемый Ромуальд. А не собираетесь ли вы 28 мая с 15:00 до 16:00 заглянуть в кабинет премьера… барина?
— Да что там брать-то, в кабинете ентом… — простонал Ромуальд, изнемогающий от борьбы с наведенной порядочностью, — да и как я теперь брать-то буду? Это все ты! — наконец сообразил он, тыча обеими руками в обоих Браунингов. — Ах ты, зараза волшебная…
Дико скосив глаза к переносице, Ромуальд добился того, что два отца Браунинга более-менее слились в одного, и завопил:
— Я тут не шутки шутковать пришел! Я это… дело… присматривать… ход этого… как его… следования… во! Ну-ка, быро докладай мне, как барин велел!
Припоминание мудреного задания барина окончательно вымотало Ромуальда. Глаза домового разошлись, и он со всей дури сел на пол. Сыщики снова раздвоились.
— Да как же мы вам доложим? — сказал Браунинг на топчане, начиная делать рукой какое-то замысловатое движение.
— Вы ведь спите, — согласился Браунинг у окна, завершая движение, — вот проснетесь, тогда…
— Чего это я сплю?… — успел удивиться премьерский представитель, повалился на бок и захрапел.