— Вижу! — безостановочно вопила Фора Туна. — Ой, вижу чье-то печальное будущее!
Колдуньи преклонного (но неугомонного) возраста зловеще перекрикивались, упоминая какой-то «Молоток ведьм», и многообещающе разминали плечевой пояс. Девчонки — те, кто бывал на шабашах — размахивали волшебными палочками и вымещали обиду на пристенных фикусах, за которыми прятались пристенные рыцари. Первокурсницы, глядя на старших подруг, осознавали, чего лишились, и присоединялись к погрому.
Но страшнее всех была мисс Сьюзан.
Она шла впереди и улыбалась.
По пути ей встретился бродячий дух Ричарда III — и это единственный случай в истории, когда привидение скончалось от страха. Даже Каменный Философ, который хотел встретить процессию ведьм словами: «Я же говорил, что все пустое», впервые за многие годы дал четкую и однозначную информацию:
— Они в столовой.
— Спасибо, я знаю, — пропела МакКанарейкл.
Каменный Философ покрылся изморозью.
Крыша
Мерги перевела взгляд с удалявшейся в небеса зеленой колонны на опустевшую крышу и хмыкнула. Избиение младенцев… то есть мужиков, ее не интересовало.
А вот Дубль Дуб с Кисером на загривке ее очень интересовал. Какая-то связь между появлением в школе волшебного кота и вырастанием из школы Волшебного Боба имелась. Доказательств причастности Кисера к этому злодейству у Мерги не было, но девочка доверяла интуиции, которая ее ни разу не подводила. Ну, ладно, пару раз подводила, но это ведь не нарочно, правда?
Мергиона вытащила из рюкзачка армейский бинокль, подарок Брэда Пейджера и, переступая побеги и разломы, подошла к краю крыши.
— Ага, — сказала она через минуту.
Салатовая комната
А что это мы здесь делаем? Здесь же нет никого. Совсем запутались! Нам же нужна…
…Кухня
Когда бобосеки[23] изрядно притомились, Сен составил правильный план рубки стебля.
— Вы все делаете не так, — сказал он. — Будьте любезны, остановитесь. И Гаргантюа тоже остановите. Ничего-ничего, подержите его пока за руки. Вы лупите сильно, но, извините, бестолково. И друг другу мешаете. Значит так: Порри, найди в столовой самый большой топор. А вы, профессор, поищите что-нибудь тяжелое и тупое.
Развнедел продемонстрировал кулак.
— Пойдет, — решил Сен. — Гаттер! Что там у тебя?
— Топор для разделки мяса! — отозвался Порри. — Только я его в одиночку не утащу.
— Майор, — сказал Сен, — отпустите, пожалуйста, повара и помогите Гаттеру. Мсье Гаргантюа! У вас молоко убежало!
Начальник столовой охнул, прекратил ожесточенно рубить и повел длинным французским носом.
— Спасибо. Теперь, вы двое, направьте топор острием в уязвимое место стебля. Профессор! Могу я попросить вас постучать… э-э-э… выбранным вами тяжелым предметом по обуху топора?
— Да, — мотнул головой Развнедел. — Ик. Проси.
— Постучите, пожалуйста.
Декан Чертекака размахнулся, оглушительно икнул и одним ударом вогнал острие топора в Боб.
Столовая
Если бы Югорус Лужж не был так занят мыслями о Трубе Мордевольта, он бы давно сообразил, что назревающий бунт мужской части Первертса — это цветочки по сравнению с теми ягодками, фруктиками, баклажанчиками, тыковками, арбузиками и кокосиками, которые вот-вот обрушатся на Школу волшебства.
Как могучий маг, он должен был давно — по крайней мере, не позже Кисера — уловить угрожающее эхо будущего.
Как опытный маг, он без труда услышал бы несанкционированное прорастание Волшебного Боба, не говоря уж о проломе крыши и обломе ее полета.
Как просто какой-нибудь маг, он не мог не заметить мощного астрального возмущения, звенящими волнами расходящегося от оравы подходящих к столовой ведьм.
И, наконец, как никакой не маг, а как руководитель трудового коллектива, он был обязан смекнуть, что исчезновение компании, состоящей из Развнедела, Клинча, Гаттера и Аесли, непременно приведет к катастрофической порче школьного имущества.
Ничего этого Югорус не сделал. Всякий раз, когда он на секунду отвлекался от трубной темы, его сразу же отвлекала проблема спасения мальчишника.
Вот и сейчас, растерзав пустую сумку Оливье Фореста (и даже кое-где покусав ее), голодные маги и не подумали вернуться к замечательной затее устроить карнавал натощак. Похоже, их гораздо больше привлекала идея поколотить ректора длинными школьными скамьями.
Но глава Первертса их опередил.
— А не устроить ли нам танцы?
Маги опешили.
— Танцы? — переспросил Мордевольт. — Без дам?
— Конечно! У нас будут настоящие мальчишниковые танцы!
Ректор махнул рукой и в центре зала появился обшарпанный волшебный патефон[24].
— Есть такой одиночный мужской танец, — сказал Лужж. — Гопачок, кажется.
И изобразил гопачок.
— Левой ногой — так, правой — так, левой — так, так и, кажется, вот так, руками — туда-сюда, а потом обеими ногами так, так и так!
Хотел Югорус этого или нет, но своей цели он добился.
Люди, приведенные в состояние предельного изумления, бунтовать не способны.
Крак!
Волшебный Боб, не замедляя хода, распахнул дверь между мирами и, разметав тени, устремился к звездам. Какое-то время было тихо. Потом тени подобрались к Бобу. Пошушукались. Расступились, пропуская большой комок искрящегося тумана.
Туман дополз до растения и вдруг очень быстро растекся по стволу.