Кузя виновато поджала хвост, давая понять, что больше ни одного тапка в дом не притащит.
Разговор не прошел даром. На следующий день собака явилась с футляром для очков. Отличный светлой кожи футляр.
Лукин вертел его в руках, бормоча:
— Я ни разу в жизни чужого не взял, а эта тащит и тащит! Того и гляди, арестуют, как скупщиков краденого!
Собака, опустив голову, пожимала плечами, не понимая, ну чем плох футляр?
Через три дня Кузя принесла кошелек. Почти такой же кидал Михаил Иванович, обучая команде «апорт». Но этот был с тридцатью рублями!
Супруги, краснея наперегонки, уставились друг на друга. Естественно, кошелек надо отдать. Но кому?! Кстати, за телефонные переговоры надо было платить именно эту сумму.
— Если узнают, посадят не собаку, а нас!
— А если не узнают! — с надеждой прошептала супруга. — На собаку никогда не подумают, она же не человек!
Следующие два кошелька были с мелочью, зато третий принес двести долларов!
Лукин заперся с Кузей в комнате и провел с ней беседу:
— Пойми, глупое животное, воровать нехорошо! «Апорт», только когда я тебе говорю, я! И потом, если тащишь кошельки, смотри, что внутри! Ты же не дура! Лучше не с такими бумажками — он дал ей понюхать сторублевую купюру, — а вот с такими! — Михаил Иванович обтер собачью морду стодолларовой бумажкой. — Или не воруй! А то сидеть тебе в тюрьме!
Услышав знакомое слово «сидеть», собака послушно села.
Теперь Кузя носила одни кошельки. То больше денег, то меньше, но это была регулярная добавка к пенсии. Лукины прикупили кое?что из мебели, новый телевизор, справили Валентине Петровне пальто.
Возвращаясь к ночи, кормилица Кузя с достоинством пожирала бутерброды с ветчиной, запивала топленым молочком, а хозяева, задернув шторы, пересчитывали добычу и ласково поругивали собаку, объясняя, что воровать все?таки нехорошо! Счастье Кузи, что она не человек, а собака. Иначе ответила бы за хищения в особо крупных размерах! Тьфу?тьфу?тьфу! Супруги сплевывали через плечо и долго стучали по деревянному.
Тут как?то друзья уговорили Лукина пойти на охоту. Ружье есть, собака к нему имеется, грех не охотиться!
Михаил Иванович нехотя согласился.
В лесу Кузя чуть с ума не сошла, балдея от запахов, носилась как угорелая. Внезапно в небе нарисовалась утиная стая. Охотники начали беспорядочно палить, расстреливая небеса, утки бросились врассыпную.
В лесу Кузя чуть с ума не сошла, балдея от запахов, носилась как угорелая. Внезапно в небе нарисовалась утиная стая. Охотники начали беспорядочно палить, расстреливая небеса, утки бросились врассыпную.
На всякий случай Михаил Иванович скомандовал «апорт!».
Кузя исчезла на два часа. Уже начали беспокоиться. Лукин с ужасом думал: «Сейчас явится, как обычно, с чужим кошельком, идиотка! Тут?то нас и повяжут!»
Но Кузя вернулась, волоча зайца. Где она его надыбала?! Они тут отродясь не водились.
Михаил Иванович вместе со всеми нахваливал собаку, в душе радуясь, что тайна кошельков не раскрылась, хотя ловил себя на мысли, что было бы приятнее принести с охоты не зайца, а два?три кошелька.
— Ну, как охота? — спросила дома жена.
— Вот тебе заяц.
— И все? — удивилась супруга.
— Все! — взорвался Михаил Петрович. — В нашем лесу кошельки не водятся!
На следующий день к вечеру Кузя, валясь с ног, приволокла еще одного зайца.
Первый раз Лукин побил собаку. Потом извинялся, долго объяснял, что заяц — это фу, а кошелек — это молодец!
Кузя кивала, но на следующий день принесла полевую мышь! Это было началом трагедии. Хозяева ругали собаку, морили голодом, лупили, но перебить проснувшийся инстинкт не смогли. Кузя, вместо того чтобы таскать кошельки, охотилась на зайцев, мышей, ящериц и прочую гадость!
Когда она принесла в дом ужа, Михаил Иванович, пока жена была в обмороке, топча ногами змею, орал как ненормальный: «Убью, сволочь, убью!»
Кузя, зажмурившись, мотала башкой, не понимая, ну, почему хозяева предпочитают жесткие кошельки вкусной и здоровой пище?!
Лукины стремительно приближались к порогу бедности. Вскоре собаку продали, причем за бесценок.
Соседи удивлялись:
— Ведь, говорят, у нее нюх будь здоров!
— Нюх?то он нюх, — злобно отвечал Михаил Иванович. — Что нюхать?то у бедных стариков? Самим прокормиться бы! Скотину в доме держать нет возможности!
Во сне Лукин частенько выкрикивал слово «апорт», шарил по простыне в поисках кошельков, но находил только жену и, проснувшись, тоскливо ругался.
Сны
Пришла женщина к врачу и говорит:
— Что мне делать? Муж кричит во сне. Привык спать, руки под себя заломив, ножки штопором скрючит, при этом еще свернется калачиком, да под подушку сунуть голову норовит! Ну естественно, снится ему, будто всю ночь с лестницы скидывают, а он об ступеньки стукается и кричит: «Поберегись!». Представляете? Всю ночь рядом с вами орут: поберегись! Я со сна шарахаюсь и падаю на пол! Утром вся в синяках!
Врач подумал и говорит:
— А вы ему перед сном руки свяжите. Ножки забинтуйте туго одна к другой. Голову прикрутите к спинке кровати, чтобы он не рыпался, а спал ровно!
Женщина так и сделала. Через неделю приходит опять, вся в слезах.
— Доктор! Теперь ему снится, будто его связали враги и до утра пытают! Он орет во сне: «Лучше убейте меня! Убейте!» Я бы убила, но чем?